Сочинения

(Еще не оценили)

Загрузка...

Это видение моря посреди суши делает «Младенчество» своего рода «морским романом» приблизительно в том смысле, в котором это говорилось об «Онегине» (то же самое в «Осени» Пушкина). Море в «Младенчестве» — это предчувствие будущего как в прямом, так и в символическом смысле. Но что гораздо важнее, море — это воспоминание о прошлом («почто я помню гладь морскую»), воспоминание о «туманной лодке», которая приплыла оттуда. Еще более значимо то, что море — предчувствие прошлого, знак возврата к первоначалу, куда течет обращенное время. В концепции Вяч. Иванова прошлое и будущее эквивалентны, и предсказать смысл того, что может определиться в абсолютном будущем, равно способности вспомнить и восстановить смыслы, сохраняемые памятью. Вот почему «Младенчество», едва начавшись и как будто имея в перспективе широкий спектр неосуществленного и неоконченного, образует в конечном итоге предельную завершенность, потому что началу жизни предшествует начало начал и к нему возвращается время:

• …в Эдем
• Уходит все родное, чем
• Недавно были мы богаты, —
• В Эдем недвижимый, где вновь
• Обрящем древнюю любовь…

Смысл символики моря и в целом мифологемы воды у Вяч. Иванова может оказаться сродни таким малопонятным явлениям памяти, как, например, «океаническое чувство». Речь идет о пренатальной памяти: воспоминании о состоянии яйца, которое покачивается вверх и вниз, не ощущая в то же время достаточной разницы между собою и водой (5)*.

Кульминацией «Младенчества» является нерасторжимое единство семьи — отца, матери и сына — в особенные мгновения их жизни, когда время либо остановлено, либо прямой и обратный потоки его уравновешены, когда они погружены в «святой безмолвия язык»:

• Отец и мать и с ними я
• У окон, в замкнутом покое,
• В пространство темно-голубое
• Уйдя душой, как в некий сон,
• Далече осязали — звон…

Молчание, пространство окна, сон — все эти мотивы значимо присутствуют в «Онегине», но в «Младенчестве» их мифопоэтический смысл сознательно акцентируется, а в «Онегине», наоборот, прячется, присутствуя неявно, как обертон смысла. Мифопоэтическое чувство в качестве чувства нераздельности с универсумом у Пушкина, конечно, гораздо глубже, чем у Вяч. Иванова, хотя бы потому, что не рационализировано, не говоря уже о несопоставимости дарований.

Вторая половина «Младенчества» повествует о множестве реальных впечатлений ребенка в Москве: Большой театр, Музей изящных искусств с Моисеем, с двойственным кумиром Демона. Он побывал в деревне, но не воспринял ее и вернулся домой. Зато очень сильны переживания поэзии:

• Как зыбью синей океана
• Лишь звезды вспыхнут в небесах,
• Корабль безлюдный из тумана
• На всех несется парусах.

Этим парафразом как бы окончательно выводится на смысловую поверхность связь лермонтовского мотива с мотивом океана (моря). Таково же действие поэзии на душу маленького героя: она открывает перед ним сокровенное, как из недр земли выносится медь и злато.

Между отцом и матерью мальчика возникает конфликт, который снимается смертью. Отец уединился, подобно Онегину:

• И груду вольнодумных книг
• Меж богом и собой воздвиг.

В духе времени (шестидесятые годы!) он читает другие книги: перед ним Бюхнер, Молешотт и Штраус — базаровское чтение. Несмотря на то, что «здоровый чтил он эмпиризм» (с. 361), отец именуется в романе не без иронии «интеллигентом» и жертвой «проклятых вопросов». Он увлекается и Дарвином:

Апофеоза протоплазм

Внушает матери сарказм:

«Признать орангутанга братом –

Вот вздор…» Мрачней осенних туч

Он запирается на ключ.

Во время смертельной болезни, после всевозможных видений сыну, матери и ему самому, отец все же примиряется с правдой жены:

Бунтует ум, но сердце верит.

После смерти отца мальчик быстро возрастает. Мать как бы сопровождает и направляет его рост, опираясь на свои предчувствия, сны, гадания. То она видит во сне «духа тьмы и духа божья. В боренье трудном обо мне» (с. 372). Снова классический мотив Лермонтова! То во время гаданья ей открывается псалом Давида:

• Крепчая, пестун-вал качает
• Мой челн: за молом плещет ширь…
• Мать новолетие встречает –
• Гадает, разогнув псалтырь:
• «В семье отца я, псалтырь юный,
• Был меньшим. Сотворили струнный
• Псалтирион мои персты…»
• Дар песен вещие листы
• Тебе пророчат… Неразлучен
• С тех пор с душою их завет:
• Как будто потаенный свет
• В скудели полой мне поручен,
• Дано сокровище нести…
• Пора младенчества, прости!

Цитатой из псалма заодно вводится грибоедовский фон, поскольку автор «Горя от ума» весьма архаически, совершенно в манере Вяч. Иванова, перекладывал этот же псалом:

• Не славен в братиях измлада
• Юнейший у отца я был,
• Пастух родительского стада.
• И се! Внезапно богу сил
• Орган мои создали руки,
• Псалтырь устроили персты…

(Еще не оценили)

Загрузка...

Как это выглядит на деле, видно из сопоставления фабулы с ее ассоциативно-лирическим ореолом. Фабула, как уже говорилось, совершенно элементарна. Описывается раннее детство мальчика с малозаметными забеганиями в более позднее время. Рассказывается о его родителях — отец и мать подаются в ярком сопоставлении, отдаленно напоминающем героев «Онегина», — о местах, где они жили, о болезни и смерти отца и о конце младенчества. Рассказ мог бы быть вполне тривиальным, если бы речь не шла о рождении поэта, а поэт, по Вяч. Иванову, это не только художник, но и жизнеустроитель, создатель мира, «демиург», участник исторического процесса, направляющий время. Поэт — это призвание, высокое восхождение, религиозная миссия, его жизнь изначально полна предчувствий и предзнаменований. В этом-то и заключается содержание «Младенчества»: метафизический смысл просвечивает сквозь собственно «романный». Дву-составность задается вступлением, идущим впрямую от имени «зрелого» автора:

• Вот жизни длинная минея,
• Воспоминаний палимпсест,
• Ее единая идея —
• Аминь всех жизней — в розах крест.
• Стройна ли песнь и самобытна
• Или ничем не любопытна —
• В том спросит некогда ответ
• С перелагателя Поэт.
• Размер заветных строф приятен;
• Герою были верен слог.
• Не так поэму слышит бог,
• Но ритм его нам не понятен.
• Солгать и в малом не хочу:
• Мудрей иное умолчу .

Читатель сразу вводится в средоточие идеи: перед ним прочтение жизни, которое является частичным переложением («мудрей иное умолчу») истинной книги всего бытия, написанной его творцом. Поэт — пророк, передатчик голоса бытия. Уже здесь, в романе, исподволь пробивается лермонтовский мотив («Поэт»), впоследствии расширяющийся в лермонтовский фон, глубоко значимый наряду с пушкинским. Столь же объемна и разнопланова первая строфа, где говорится об отце и о рождении героя:

• Отец мой был из нелюдимых,
• Из одиноких — и невер.
• Стеля по мху болот родимых
• Стальные цепи, землемер
• (Ту груду звучную, чьи звенья
• Досель из сумерек забвенья
• Мерцают мне, чей странный вид
• Все память смутную дивит),
• Схватил он семя злой чахотки,
• Что в гроб его потом свела.
• Мать разрешения ждала,
• И вышла из туманной лодки
• На брег земного бытия

Цепи землемера — это еще и земные цепи, скованность в чужом, неблагоприятном пространстве, на брег которого высаживается и изгнанница-душа. Снова перед нами лермонтовский мотив («Ангел»), за которым встает философия Платона и многое другое. Не менее значима и лодка: метонимически вводимая мифологема воды, которая в дальнейшем будет выступать как первоначало. Мать героя — совершенная противоположность одинокому, неверующему отцу. Она едва ли не главная героиня романа, так как ее жизнь описана подробнее всего, и особенно важна ее роль в воспитании сына. Именно ее предчувствия и предвидения определяют его путь. Мать — романтическая натура, достаточно образованная: была чтицей в немецкой семье. Но главное в ней — живая народная вера, сочетающаяся с русской сметливостью:

• С наивным опытом видений,
• С бесплотным зрением теней
• По-русски сочетался в ней
• Дух недоверчивой догадки,
• Свободный, зоркий, трезвый ум.
• Но в тишине сердечных дум
• Те образы ей были сладки…

Это настоящая русская дева, кровь с молоком, косы до пят, дивный голос — тип Татьяны Лариной. После смерти немцев долго живет одна с Татьянушкой, будущей няней героя. Она уже собиралась в монастырь, уже ей было немало лет (реально сорок!), когда к ней посватался вдовец около пятидесяти лет с двумя сыновьями. Вскоре она родила сына, чему предшествовало знамение:

• …по псалтыри,
• В полночный, безответный час,
• Беременная, со слезами,
• Она, молясь пред образами,
• Вдруг слышит: где же?.. точно, в ней –
• Младенец вскрикнул!.. и сильней
• Опять раздался заглушённый,
• Но внятный крик…
• (С. 346)

Она истолковала этот знак как предвестие высокой участи своего сына:

• Но в этом мире было ей
• Поэта званье всех милей.

Нельзя не отметить, что крик ребенка в чреве означает вместе с особой участью грядущие испытания и страдания, боязнь и нежелание воплощения (ср. мотив изгнанницы-души). Все это хорошо видно, например, при рождении Дейрдре, трагической героини одной из ирландских саг.

Детство проходит в старинных тихих переулках Москвы, но дом стоит у зоологического сада, и за забором воют волки, или вдруг просовывается морда носорога. Это вовсе не страшно, но позже воспринимается как желанная жизнь вплотную к пространству Эдема:

• Как эхо флейт в притворе гулком
• Земной тюрьмы, — не умирай,
• Мой детский, первобытный рай!

Однако, живя в совершеннейшей сухопутности, ребенок все чаще ощущает зов неведомого ему пространства:

• Почто я помню гладь морскую
• В мерцаньи бледном — и тоскую
• По ночи той и парусам
• Всю жизнь мою? — хоть (знаю сам)
• Та мгла в лицо мне не дышала,
• Окна не открывал никто,
• Шепча: «вот море»… И ничто
• Сей грезы чуждой не внушало.
• Лишь поздно очи обрели
• Такую ночь и корабли.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Внутри жанрового контекста, завершающего столетие онегинской традиции, особенно выделяется группа произведений: «Младенчество» Вяч. Иванова, «Первое свидание» А. Белого и «Возмездие» А. Блока. Их объединяет высокий идейно-поэтический уровень, их принято называть поэмами, и — странным образом — их заглавия при последовательном прочтении соединяются в подобие сюжета. Идейная проблематика первых двух была далековата от современности уже в момент своего появления, но с исторической и историко-литературной стороны обе представляют большую познавательную ценность, потому что показывают пути, по которым история не пошла. Сложнее в этом смысле обстоит дело с «Возмездием». Что касается жанра, то после разбора «Евгения Онегина» понимание трех поэм как трех романов в стихах уже не может вызвать недоумения.

«Младенчество» Вяч. Иванова кажется, на первый взгляд, несколько неожиданным произведением в его творчестве. Мемуарно-биографические мотивы не характерны для этого ученого, поэта, книжника, филолога. Его творчество обычно представляется как надличное, и поэтому об индивидуализме Вяч. Иванова приходится говорить в особом смысле. Индивидуализм как позиция вытекал из глубоко продуманной и целостной теории, которая практически не замыкалась с реальной современностью, но по своему смыслу восходила к мифологическим корням человечества, настаивала на всеединстве, всеобщности, хоровом начале. «Младенчество» как раз выделило конкретно-биографическое «я», чтобы осмыслить его на фоне исторической судьбы, в движении времени и рода. Вот почему роман Вяч. Иванова оказался лирико-эпическим произведением, в котором лиризм и повествовательное начало можно выделить и как самостоятельные, и как хорошо уравновешенные структуры.

Лироэпос — онтологическая основа романа в стихах. Без него романа в стихах в онегинской традиции не удержать. «Младенчество», выполняя этот принцип, уже по одному этому подтягивается к корпусу жанра.

Напомним все-таки, что роман в стихах есть разновидность (ответвление) поэмы, что для рассмотрения текста в круге жанра, хотя бы на периферии, достаточно установить жанровую тенденцию (ориентацию, тяготение) текста, что жанровые характеристики зависят от помещения в жанровый контекст. Кроме того, чем текст ближе к нашему времени, тем более мы вправе говорить уже не о «чистых» жанрах, а о жанровых образованиях, модусах жанровой принадлежности, о «пучках» жанров. Названия трех поэм, во-первых, смыкаются с жанровой схемой «Онегина» по ряду важных признаков и, во-вторых, развивая онегинскую традицию, обновляют жанр как общими, так и индивидуальными отклонениями.

Текст «Младенчества» состоит лишь из одной главы, написанной онегинскими строфами. Строф всего 48 — нормальный объем онегинской главы — с прибавлением в начале еще одной — «вступления в поэтическое жизнеописание». Роман, состоящий из одной главы, был возможен в самых первых текстах, выводящих традицию. Это в серьезных случаях было связано с неразвернутыми перспективами смысла, с подчеркнутой неоконченностью. «Младенчество», обрывая жизнеописание лирического героя на годах отрочества, как будто откровенно оставляет роман без конца, но между тем содержательность романа такова, что он оказывается вполне завершенным. Несмотря на небольшой объем и чрезвычайно простую, почти никакую фабулу, «Младенчество» является романом насыщенного лирико-философского содержания.

Лироэпичность, оконченность под видом неоконченности — важные черты «Онегина». Поэтому представляется, что и строфа — знак онегинской структуры. С.С. Аверинцев, правда, считает, что «для Иванова это такая же «вечная», вневременная форма, как сапфическая или алкеева строфа, сонет или октава, такой же символ мировой стройности, пифагорейской «гармонии сфер»» (1)*. Вполне вероятно, что Вяч. Иванов хотел придать онегинской строфе столь высокий ранг, но нельзя отрицать и того, что в русской литературе это уникальное строфическое построение имеет особо отмеченный смысл, который невозможно ни с чем спутать.

Казалось бы, в «Младенчестве» вовсе отсутствует двусоставная структура, необходимо характеризующая стихотворный роман. В нем нет самопротиворечивого соединения мира автора и мира героев, которое столь неповторимо развернуто в «Онегине». Лироэпичность вне такой разработки -слишком малая поддержка для двусоставности. Однако, несмотря на господство в структуре лирико-биографического авторского «я», строй романа не обедняется, не делается одномерным. Двусоставность романа сохраняется, но обеспечивается она иначе, чем в «Онегине».

Хотя «Младенчество» не лишено черт историзма, подробностей быта и культуры, социально-психологических характеристик, его общий строй в значительной мере опирается на эстетику символизма, пусть даже в состоянии кризиса. В романе Вяч. Иванова существует «сознательно выраженный художником параллелизм феноменального и ноуменального, гармонически найденное созвучие того, что искусство выражает <…> действительность внешнюю… и того, что оно проводит во внешнем как внутреннюю и высшую действительность…». Соединение эмпирического и абсолютного планов достигается в «Младенчестве» конкретно-бытовым смыслом и одновременно высокозначимым эмблематизмом поэтических слов и образов.

(2голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Прихожу я домой из школы. В этот день, я как; раз двойку получил. Хожу по комнате и пою. Пота себе и пою чтоб никто не подумал, что я двойку получил. А то пристанут еще: «Почему ты мрачный, почему ты задумчивый!» Отец говорит: «Чего он орет?» А мама говорит: «У него, наверное, веселое настроение, вот он и поет». Отец говорит: «Наверное, пятерку получил, вот и весело на душе человеку. Всегда весело на душе, когда какое-нибудь хорошее дело сделаешь». Я как это услышал, еще больше заорал. Тогда отец говорит: «Ну ладно, Вовка, порадуй отца, покажи свой дневник». Тут я сразу петь перестал. «Зачем?» — спрашиваю. «Да ладно уж, — говорит отец,— показывай, чего там, я вижу, тебе очень хочется дневник показать»‘. Берет он у меня дневник, видит там эту двойку и говорит: «Ты гляди, получил двойку и поет! Этого еще не хватало! Что он, с ума сошел? Ну-ка, Вова, иди сюда! У тебя случайно нет температуры?» — «Нету у меня, — говорю, — никакой температуры…» Отец развел руками и говорит: «Тогда придется тебя наказать за это пение…»

Вот как мне не везет!

Задания:

• Найдите в тексте предложения с прямой речью и объясните знаки препинания.
• Перескажите текст, используя прямую речь.
• Сделайте синтаксический разбор первого предложения.

(6голосов, средний: 3,50 out of 5)

Загрузка...

Однажды Солнце и сердитый северный Ветер затеяли спор о том кто из них сильнее. Долго спорили они и, наконец, решились помериться силами над путешественником, который в это самое время ехал верхом по большой дороге. Посмотри, — сказал Ветер, — как я налечу на него: мигом сорву с него плащ. Сказал и начал дуть что было мочи. Но чем более старался Ветер, тем крепче закутывался путешественник в свой плащ: он ворчал на непогоду, но ехал все дальше и дальше. Ветер сердился, свирепел, осыпал бедного путника дождем и снегом. Проклиная Ветер, путешественник надел свой плащ в рукава и подвязался поясом. Тут уж Ветер и сам убедился, что ему плаща не сдернуть. Солнце, видя бессилие своего соперника, улыбнулось, выглянуло из-за облаков, обогрело, осушило землю, а вместе с тем и бедного полузамерзшего путешественника. Почувствовав теплоту солнечных лучей, он приободрился, благословил Солнце, сам снял свой плащ, свернул его и привязал к седлу.

—        Видишь ли, — сказало тогда кроткое Солнце сердитому Ветру, — лаской и добротой можно сделать гораздо более, чем гневом.

Задания:

• Напишите сжатый пересказ текста.
• Найдите в тексте местоимения и определите их разряд.
• Творческое задание: согласны ли вы с мыслью, что «лаской и добротой можно сделать гораздо более, чем гневом»?

(1голосов, средний: 1,00 out of 5)

Загрузка...

Лиса и муравей решили подружиться и вместе посеяли Пшеницу. Хитрая лиса каждый день жаловалась, что у нее болит то живот, то голова. Муравей один трудился с утра до вечера: то поливал и  полол. Наконец созрел урожай. Увидала лига полный ток чистого зерна и решила обмануть муравья: весь урожай взять себе. Друг мой муравей, зачем нам делить всю эту пшеницу? Лучше давай побежим наперегонки. Кто из нас первым прибежит к току, тот пусть и берет весь урожай, — сказала лиса. Муравей подумал и согласился. Стали они рядом.

            Давай! — крикнула лиса и побежала в сторону тока.

Надрала она хвост, уши прижала, бежит во всю мочь. Но и муравей не зевал — уцепился за ее хвост. Прибежала лиса к току и отряхнулась. Муравей отлетел и сторону, полез на кучу пшеницы и крикнул оттуда: — Эй, лиса, почему ты так замешкалась? Лиса растерялась:

Когда ты прибежал сюда?

Давным-давно! Я уже успел отдохнуть, а ты вот еле дышишь. Так лиса оказалась побежденной. Не сумела она придумать новую хитрость и побрела прочь. Муравей перетащил в амбар весь урожай и жил сытно. А ленивая лиса голодала всю зиму.

Задания:

• Напишите изложение близко к тексту.
• Подчеркните в тексте прилагательные.

(2голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Было время, когда птицы не умели петь. И вдруг они узнали, что в одной далекой стране живет старый мудрый человек, который учит музыке. Тогда птицы послали к нему аиста и соловья. Аист очень торопился. Ему не терпелось стать первой в мире птицей-музыкантом. Он так спешил, что вбежал к мудрецу в дом и даже в дверь не -постучался, не поздоровался со стариком, а изо всех сил крикнул ему прямо в ухо:

—        Эй, старикан! Ну-ка научи меня музыке!

Но мудрец решил сначала поучить его вежливости. Он вывел аиста за порог, постучал в дверь и сказал:

—        Нужно делать вот так!

—        Все ясно! — обрадовался аист. — Это и есть музыка? — И улетел, чтобы поскорее удивить мир своим искусством.

Соловей на маленьких крыльях прилетел позже. Он робко постучал в дверь, поздоровался, попросил прощения за беспокойство и сказал, что ему очень хочется учиться музыке.

Мудрецу понравилась приветливая птица. И он обучил соловья всему, что знал сам.

С тех пор Скромный соловей стал лучшим в мире певцом. А чудак аист умеет только стучать клювом.

Задания:

• Расскажите, как аист и соловей учились музыке.
• Найдите в тексте глаголы и объясните их написание.;
• Творческое задание: как вы думаете, почему аист не стал лучшим певцом в мире?

(1голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Все лето листья подставляли солнцу свои ладошки и щечки, спинки и животики. И до того налились и пропивались солнцем, что к осени сами стали как солнышки — Багряными и золотыми. Налились, отяжелели — и потекли. Полетели иволгами по ветру. Запрыгали белками почкам. Понеслись куницами по земле. Зашумел в лесу золотой дождь. Капля по листику щелкнет — сорвется лист. Синицы на ветке завозятся — брызнут листья по сторонам. Ветер вдруг налетит — закружится пестрый смерч. А если тяжелый косач с лету вломится в ветви — хлынет сверкающий водопад. По колено в листьях деревья стоят. Елочки листьями украсились. Папоротники под листьями пригрелись. Грибы под листьями спрятались. Листья шуршат, скребутся, лопочут. Листья летят, скачут, плывут. Листья качаются на паутинках. Листья вверху, внизу и вокруг. Шумит золотой дождь.

Задания:

• Опишите золотой дождь в лесу.
• Найдите в тексте олицетворения. С какой целью использует их автор?
• Сделайте фонетический разбор слов; щечки, золотой.

(3голосов, средний: 2,33 out of 5)

Загрузка...

Появились первые цветы. Но не ищите их на земле — она покрыта снегом. В лесу только на опушке журчит подо, и канавы полны ею доверху. Вот здесь-то, над бурой весенней водой, на голых прутиках орешника и распустились первые цветы. Гибкие серые хвостики свешиваются с прутиков, их называют сережками, но на сережки они не похожи. Это такой хвостик — из него облачко пыльцы. Что удивительно: на тех же веточках орешника сидят парочками или по три, их можно принять за почки, только из верхушки каждой почки высунулось по паре ярко-розовых ниточек — язычков. Это рыльца, они ловят пыльцу, которая летит по ветру с других кустов орешника. Ветер свободно гуляет между голыми прутьями — листьев нет, и ничто ему не препятствует качать хвостики-отрожки и подхватывать пыльцу. Отцветет орешник. Отвалятся сережки. Засохнут розовые ниточки странных цветочков — почек. Но каждый такой цветочек превратится в орех.

• Напишите изложение близко к тексту.
• Сделайте фонетический анализ слов: вода, сережки, орех

(2голосов, средний: 4,50 out of 5)

Загрузка...

Поднялась большая темная туча, накрыла полнеба. Загромыхал гром. Понесся по лесным макушкам сильный вихрь. Зашумели» закачались деревья, закружились над тропинкой сорванные листья. Упали тяжелые капли. Сверкнула молния, ударил гром. Капля за каплей хлынул теплый проливной дождь. После проливного дождя сильно пахнет в лесу грибами. В траве у тропинки прячутся крепкие боровики, розовые мокрые сыроежки, краснеют нарядные мухоморы. Словно малые ребята, толпятся черноголовые подберезовики. Между белыми стволами берез густо разросся молодой частый ельник. Здесь скрываются душистые грузди и красноголовые подосиновики. А на лесных полянах показались первые рыжики, желают золотые лисички.

И. Соколов-Микитов. 92 слова.

Задания:

• Дайте свое название текста.
• Перескажите содержание близко к тексту.
• Сделайте разбор слов по составу: сыроежки, подберезовики, ельник, рыжики.