Однако лирическое творчество самого Пушкина не прекращалось, оно только переставало быть заметным для других, «Вообще пишу много для себя, а печатаю по неволе и единственно для денег,— сообщал он М. П. Погодину в 1834 году,— охота являться перед публикою, которая вас не понимает». «Особенно мучительным для Пушкина было ощущение противоречивости своего общественного положения в условиях тридцатых годов, когда он, автор «Вольности» и «Деревни», силою обстоятельств оказался вовлеченным в пошлую и пустую жизнь высоких придворных сфер.
Чувство отчуждения от окружавшей среды н непреодолимое стремление вырваться из нее становились определяющими для Пушкина этого времени. Ощущение духоты придворной жизни приводило к одному характерному для этих лет желанию: «Ух, кабы мне удрать на чистый воздух».
Из этой враждебной атмосферы был лишь один путь освобождения — бегство с семьей в родовую деревню. Этот выход был почти невозможен. Но Пушкин мечтал о нем. «Дай бог тебя мне увидеть здоровою, писал жене в 1834 году,— детей целых и живых! да плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином! Неприятна зависимость; особенно когда лет 20 человек был независим» (XV, 150),
Из этого комплекса настроений рождались строки недоработанного до конца стихотворения, обращенного к жене: «Пора, мой друг, пора! [покоя] сердце просит» (1834)»:
- На свете счастья нет, но есть покой и воля.
- Давно завидная мечтается мне доля —
- Давно, усталый раб, замыслил я побег
- В обитель дальную трудов и чистых нег. (III, 330)
Стихотворение, слишком личное, чтобы можно было его напечатать, осталось незавершенным. В рукописи сохранился план неосуществленного его продолжения: «Юность не имеет нужды в зрелый возраст ужасается своего уединения. Блажен, кто находит подругу— тогда удались он домой.
- О скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню — поля, сад, крестьяне, книги; труды поэтические — семья, любовь егс.— религия, смерть» (III, 941).
Непосредственно к этим мыслям Пушкина о покое И воле примыкает стихотворение «Когда за городом, за-дум’тип. я брожу» (1835) 3.
В противопоставлении городского кладбища, на котором;
- . . .гниют все мертвецы столицы,
- В болоте кое-как стесненные рядком,
- Как гости жадные за нищенским столом,
- родовому деревенскому:
- Где дремлют мертвые в торжественном покое
и где ничто суетное, мелкое и дешевое не оскорбляет величия смерти, с огромной силой отразилось то же, давно назревавшее отвращение к душной атмосфере светской жизни и стремление вырваться из нее, которые легли в основу неосуществленного продолжения стихотворения «Пора, мой друг, пора! [покоя] сердце проси. Окончание стихотворения «Когда за городом, задумчив, я брожу», сознательно оборванное на середине строки:
- Стоит широко дуб над важными гробами,
- Колеблясь и шумя…—
- придает ему особую торжественность и глубину.
Если стихотворения «Пора, мой друг, пора!» и «Когда за городом, задумчив, я брожу» с исключительной искренностью отражают субъективные настроения Пушкина, задыхавшегося в душной атмосфере петербургской светской и придворной жизни, то стихотворение («Из Пиндемонти») (1836) * те же настроения поднимает до высот огромного социально-философского обобщения, приобретающего все свойства объективной характеристики целой эпохи, обманувшей возлагавшиеся на нее надежды современников.
Несмотря на приданный из цензурных соображений заголовок, говорящий как будто бы о заимствовании из Пиндемонте, стихотворение Пушкина совершенно ори—»^ гинально2. Оно отражает всю глубину разочарования в результатах европейских буржуазных революций, казавшихся такими многообещающими вначале, а в итоге втаптывавших в грязь священные лозунги Свободы, Равенства и Братства в бесконечных и бесплодных парламентских прениях:
- Все это, видите ль, слова, слова, слова
- Зависеть от царя, зависеть от народа — Не все: ли нам равно?
Всю глубину и всю меру усталости и разочарования поэта в общественно-политических итогах своего века отражает конец стихотворения, в страстных, намеренно резких и подчеркнуто заостренных формулировках, утверждающих его стремление к полной независимости от каких бы то ни было внешних уз. Тема одиночества и непонятости поэта в современных ему условиях жизни, отчетливо намеченная уже в цикле пушкинских стихотворений о поэте и имеющая для Пушкина столь значительный автобиографический характер, в последний период его жизни приобретала еще более сложный характер, поднимаясь до значительных обобщений в постановке философской проблемы роли и значения гения в истории человеческого общества.
- О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!
- Жрецы минутного, поклонники успеха!
- Как часто мимо вас проходит человек,
- Над кем ругается слепой и буйный век,
- Но чей высокий лик в грядущем поколенье
- Поэта приведет в восторг и в умиленье.
Сочинение! Обязательно сохрани - » Романтизм — вот первое слово, огласившее Пушкинский период . Потом не будешь искать!
Запись была опубликована
05.03.2010 в 09:31 в категории Хрестоматия и критика.
Вы можете следить за ответами в этой записи через RSS 2.0 ленты.
Загрузка...