Сочинения

Почти демонстративно было утверждено в «Разговоре книгопродавца с поэтом» (1824), предпосланном в качестве вступления к отдельному изданию первой главы пушкинского романа в стихах. Ограничение, как это иногда делается, содержания и смысла «Разговора» лишь декларативным утверждением нарочито заостренной формулы

• Не продается вдохновенье,
• Но можно рукопись продать (II, 330)

значительно сужает значение этого замечательного стихотворения, носящего подчеркнутый характер подлинного эстетического манифеста. Действительно, тот образ поэта, видящего почти оскорбление для себя в приравнивании результатов его поэтического вдохновения к продаваемому товару, какой нарисован Пушкиным в нарочито сгущенных тонах:

• Блажен, кто молча был поэт
• И, терном славы не увитый,
• Презренной чернию забытый,
• Без имени покинул свет!

Поэтическое достоинство «Разговора», несмотря на его вызывающий тон в отношении некоторых общепринятых положений, было сразу же признано. «Читал  Онегина и Разговор, служащий ему предисловием: несравненно!— писал Пушкину Жуковский.—По данному мне полномочию предлагаю тебе первое место на русском Парнассе» (XIII, 120).

Одним из вершинных моментов пушкинской лирики Михайловского периода является цикл «Подражаний Корану» (1824) . Слово «подражания. здесь всецело условно. Перелагая в стихи некоторые суры Корана, Пушкин не стремился к точности воспроизведения содержания и словесной структуры оригинала, часто далеко отходя от него и используя его лишь как средство воспроизведения   собственных’ мыслей   и   переживаний. Тем не менее глубочайшее проникновение Пушкина в характер восточной поэзии, в самый дух исламизма, вообще привело к тому, что пушкинские «Подражания», порой почти неузнаваемо трансформируя подлинник, несравненно ближе к нему по духу воспроизведения самых характерных черт народов, создавших его, чем многие, даже самые точные переводы. «Подражания Корану» создавались в самые тяжелые месяцы Михайловской ссылки (сентябрь — ноябрь 1824 г.), когда серьезная ссора с отцом 3 привела к томзг, что Пушкин почти все свое время проводил в Тригор-ском, где и писались «Подражания», посвященные в связи с этим владелице имения П. А. Осиновой и сохранившие явные следы всей этой ситуации:

• Нет, не покинул я тебя.
• Когда же в сень успокоенья
• Я ввел, главу его любя,
• И скрыл от зоркого гоненья!

Пафос огромного обобщения, составляющий смысловую и стилистическую основу этого цикла, имеет очень Мало общего с элементарным методом применений и иносказаний. Поэтому представляется спорным толкование отдельных стихотворений данного цикла в качестве зашифрованных иносказаний политического характера, например объяснение VI «Подражания» как пересказа     соответствующих      мест      Корана,     которому

Мотив «власти над умами» в оригинале отсутствует.  «придан такой характер, чтобы его можно было понять, как изображение будущей победы единомышленников поэта» ,

Вряд ли Пушкин, так еще недавно тяжело переживший крушение надежд на победу революции, что отразилось в таких стихотворениях, как «Кто, волны, вас остановил», «Свободы сеятель пустынный», «Телега жизни», «Недвижный страж дремал на царственном пороге», мог в конце 1824 года думать даже в самой общей форме о будущей победе декабристов, когда вопрос о выступлении не ставился даже руководителями движения. Это отнюдь не говорит об отсутствии в лирике Пушкина Михайловского периода мотивов общественного характера. Эти мотивы находили свое выражение в очень сложном и противоречивом аспекте, будучи преломленными сквозь призму настроений и переживаний данного периода. Примером этого является стихотворение «Андрей Шенье» (май — июнь 1825 г.).

Однако дело не столько в этих соответствиях, сколько в том, что, работая над стихотворением, Пушкин в изображаемые им картины французской революции привносил свои думы о русской действительности, а говоря о судьбе самого Шенье, невольно проводил параллели и со своей собственной судьбой. Поэтому стихотворение приобретало автобиографический характер. Посылая его Вяземскому в июле 1825 года, Пушкин имел основание написать: «Читал ты моего А. Шенье в темнице? Суди о нем, как езуит—по намерению» (XIII, 188).

• Действительно, такие стихи, как:
• Куда, куда завлек меня враждебный гений?
• Рожденный для любви, для мирных искушений,
• Зачем я покидал бемвестпой жизни тень,
• Свободу, и друзей, и сладостную лень?

могли относиться как к Шенье, так и к самому Пушкину, и находили прямое соответствие в творчестве последнего. Так, еще в 1823 году в 1 главе романа в стихах Пушкин писал:

Я был рожден для жизни мирной, Для деревенской тишины: В глуши звучнее голос лирный, Живее творческие сны.

И уже совсем в личном, пушкинском, плане звучало вложенное в уста Шенье гневное восклицание по адресу Робеспьера, которое в условиях пушкинской современности легко могло  быть  переадресовано Александру I:

• Гордись, гордись певец; а ты, свирепый зверь,
• Моей главой играй теперь: Она в твоих когтях.
• Но слушай, знай, безбожный:
• Мой крик, мой ярый смех преследует тебя!
• Пей нашу кровь, живи, губя:
• Ты все пигмей, пигмей ничтожный.
• И час придет.. _ и он уж недалек:
• Падешь, тиран! Негодованье
• Воспрянет наконец.
• Отечества рыдание
• Разбудит утомленный рок.

Что это действительно так, свидетельствует письмо Пушкина П. А. Плетневу ог 4—6 декабря 1825 года, написанное по получении известия о смерти Александра I: «Душа! я пророк, ей-богу пророк! Я Андрея Шенье велю напечатать церковными буквами во имя отца и сына ек.» (XIII, 249). Стихотворение с цензурными сокращениями появилось в печати после разгрома декабристского движения. Однако не пропущенные цензурой места широко распространились в рукописных списках под заголовком «На 14 декабря».   Прямое  соответствие  с  недавними   событиями видели в следующих стихах:

• Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу,
• Я слышал братский их обет,
• Великодушную присягу
• И самовластию бестрепетный ответ,—
• и особенно:
• О горе! о безумный сон!
• Где вольность и закон? Над нами
• Единый властвует топор.
• Мы свергнули царей.
• Убийцу с палачами
• Избрали мы в цари.
• О ужас! о позор!

Возможность соотношений с недавними событиями заключали и следующие строки пропущенного цензурой текста:

• Оплачьте, милые, мой жребий в тишине;
• Страшитесь возбудить слезами подозренье;
• В наш век, им вваете, и слевы преступленье:
• О брат* сожалеть не смеет ныне брат. (II, 399)

В этих стихах могли усматривать намеки на реальную последекабрьскую действительность. «Не было почти ни одной аристократической семьи,— писал Гер-цен об этом времени,— которая не имела бы близких родственников в числе сосланных, и почти ни одна не осмелилась надеть траур или выказать свою скорбь» (VII, 84 и 214).

Против Пушкина было возбуждено судебное дело по обвинению его в распространении стихотворения, посвященного недавнему восстанию. Следствие длилось весь 1827 год К

1 Письменные показания по  этому делу  см.:   «Рукою  Пушкина». стр. 745—746.

Сочинение! Обязательно сохрани - » Новое отношение к поэзии Пушкина . Потом не будешь искать!

Запись была опубликована 04.03.2010 в 09:34 в категории Методические материалы. Вы можете следить за ответами в этой записи через RSS 2.0 ленты.