Поэтому путь, по которому пошел Пушкин Е тридцатые годы, был единственно верным путем, так как он отвечал коренным задачам общественно-исторического развития России. Народность, понимаемая не в качестве элементарной стилизации под так называемый «народный язык» и не как новое воспроизведение старых мотивов народных сказок, былин и песен, но как подлинное и глубокое проникновение в народную душу, показ этой народной души не извне, а как бы изнутри ее, народность в таком именно ее понимании начинает все глубже и органичнее проникать в пушкинскую лирику.
Начало этого процесса восходит к годам Михайловской ссылки поэта и к тому миру образов народной жизни и народного творчества, который окружал Пушкина в то время. Стихия народного творчества повседневно давала о себе знать то в песнях и сказаниях слепцов и странников у ворот Святогорского монастыря, то в старинном обряде крестьянской свадьбы, то В сказках няни. Позднее Пушкин вспоминал о них:
- Мастерица ведь была
- И откуда что брала.
- А куды разумны шутки,
- Приговорки, прибаутки,
- Небылицы, былины,
- Православной старины!..
- Слушать, так душе отрадно,
- И не пил бы и не ел,
- Все бы слушал да сидел.
- Кто придумал их так ладно?
Сказки и песни, записанные Пушкиным в Михайловском, не только воспринимались им в их эстетической значимости, но и раскрывали основные черты русского народного характера и русской национальной истории. Замечательным примером проникновения Пушкина в самый дух народной жизни, в самую сущность русского национального характера может служить знаменитая пушкинская «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», написанная поэтом в 1833 году. Выдающийся знаток русского языка и русской простонародной речи академик А. С. Орлов так писал о степени проникновения Пушкина в этой сказке в самую глубинную сущность народного быта: «Пушкин заметил, что поэтический язык фольклора точно соответствует бытовой ситуации, реальным чертам жизни и характерным представлениям простонародья.. . Для показания характерности народных представлений и соответствия им лексической семантики в пушкинском фольклоре приведем эпизод из «Сказки о мертвой царевне». Брошенная в лесной глуши царевна набрела на терем: Ей навстречу лес, залая, Прибежал та смолк, играя (потому что девушке из хорошего дома угрожать ему было незачем).
- В ворота вошла она.
- На подворье тишина.
- Пес бежит за ней ласкаясь,
- А царевна, подбироясь,
- Поднялася на крыльцо
- И взялася за кольцо (подбирала платье на лесенке — от собаки, да и по девичьему положению; к двери только прикоснулась).
- Дверь тихонько отворилась,
- И царевна очутилась
- В светлой горнице; кругом
- Печь с лежанкой изразцовой.
- Видит девица, что тут
- Люди добрые живут
- (обиход зажиточного крестьянского подворья).
- Дом царевна обошла, Все порядком убрала,
- (как хозяйственной девушке полагалось, а именно)
- Засветила богу свечку,
- Затопила жарко печку,
- На палати взобралась
- И тихонько улеглась.
Вернувшиеся хозяева-богатыри удивились порядку в их доме и вызвали неизвестного виновника его показаться обычным в сказках присловьем. Воздействие народного творчества сыграло в художественном развитии Пушкина совершенно исключительную роль. Оно помогло ему несравненно глубже, чем это имело место у любого из его современников, поставить и разрешить проблему народности. «Есть образ мыслей и чувствований,— писал Пушкин,— есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу». Все это придает «каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии» (XI, 40). Особенности русского народного склада и характера с этого времени начинают отражаться с особенной силой и красотой «в зеркале поэзии» самого Пушкина.
Пример тому — «Зимний вечер» (1825). Начало стихотворения настолько зрительно -ощутимо воспроизводит бедную обстановку лачужки, где коротает вечер опальный поэт («То по кровле обветшалой Вдруг соломой зашумит»), что обращение к старой няне — «моя старушка» — звучит исключительно тепло, как обращение к родному человеку, лишенное какого бы то ни было привкуса барственности и настолько задушевна, так. много в ней искреннего желания развеять свою печаль звуками давно любимых и близких сердцу песен, что она звучит как просьба к родному человеку помочь в сердечной тоске, разделить печаль.
Сочинение! Обязательно сохрани - » Народность, как элемент стилизации в поэтике Пушкина . Потом не будешь искать!
Запись была опубликована
05.03.2010 в 09:40 в категории Хрестоматия и критика.
Вы можете следить за ответами в этой записи через RSS 2.0 ленты.
Загрузка...