Сочинения

(Еще не оценили)

Загрузка...

Открыть человеку глубины его души — этого добивается в той или иной степени каждый писатель. Одна из основных, может быть, и главных целей искусства есть раскрытие этой тайны. Особенно это свойственно русской литературе с ее глубочайшими нравственно-философскими корнями. Проблему добра и зла, силы и слабости человека пытались разрешить великие умы — Пушкин, Толстой, Достоевский. М. Горький столкнулся с этой проблемой очень рано. Уже в самом начале рассказа «Старуха Изергиль» молодой писатель делит людей на «стариков с детства» и «юных, которые любят». Это очень важно для Горького. Яркие, сильные люди всегда были привлекательны для него. Один лишь холодный ум без молодого сердца не дает человеку истинной силы. Таков Ларра — герой первой легенды. Но гордости, уверенности в своем превосходстве недостаточно для счастья. Это не сила Ларры, а слабость.

В понимании Горького лишь горячая любовь к людям, к своему делу, к родной земле дает человеку твердость духа. Данко, жертвующий собой ради других, сильнее Ларры. В связи с этим-возникает важнейший вопрос: как сильный человек относится к окружающим? Позиция Горького здесь ясна. Кажущаяся сила Ларры, которому люди якобы не нужны, не выдерживает испытания одиночеством.

В более поздних произведениях Горький усложняет вопрос: одиночество среди людей — следствие ли это силы или слабости? И дает ответ: сильный не может быть одинок, если он среди людей и сочувствует слабым.

Кстати, это понимает Сатин после встречи с Лукой. Но взгляды этих героев все же расходятся в главном. Лука считает, что слабый должен найти в жизни опору, а обязанность сильного помочь ему в этом. Сатин уверен, что действительно сильному не нужна опора и ждать лучшего будущего в бездействии — не для настоящего человека.

Ведь с какими людьми мы встречаемся в ночлежке из пьесы М. Горького «На дне»?

Мы видим, что перед нами люди глубоко страдающие и одинокие. Попав на самое дно жизни, они стали безжалостны к себе и к другим. Каждый замкнут на своем горе и ведет о нем нескончаемый рассказ, не слушая никого и не желая быть услышанным. Ответ на жалобы — смех, издевательства.

Барона, живущего за счет Насти, лишь забавляют ее слезы и фантазии. Клещ, презирая всех, считает, что он «рабочий человек», не такой, как все обитатели ночлежки и вскоре вырвется из нее. И только после смерти Анны, продав все свои инструменты, потеряв всякую надежду, он понимает и принимает соседей как товарищей по несчастью.

Герои пьесы ищут опору в уходе от жестокой реальности. Наташа, Васька Пепел мечтают о будущем. Анна надеется на успокоение после смерти. Актер «грезит» о прошлом, больше придумывая его. Настя, у которой нет ни прошлого, ни будущего, уходит от настоящего в воображаемый мир «чистой любви».

Но эти грезы и мечты не облегчают жизнь, а лишь в какой-то, очень малой степени заменяют ее. Всем им остается лишь одно —беспробудно пьянствовать, ибо пробуждение страшно. Лишь сильный человек, утверждает Горький, способен смотреть в лицо реальности.

А сильны ли духом обитатели ночлежки?

Бубнов, которому многое дано, уже утратил себя. Барон издевается над всеми и быстро теряет человеческие черты. Сатин лишь в начале какого-то пути. Кто знает, какая судьба ждала бы его, не появись в ночлежке Лука. Недаром Сатин позже скажет, что Лука подействовал на него, как кислота на потускневшую монету.

Сатин понимает, что назначение сильного — не утешать страдающих, а искоренять зло. Это одно из самых твердых убеждений Горького.

Для Горького сила — это стремление вперед, «к свободе, к свету». Лишь горячее сердце и сильная воля, вера в победу помогут пройти этот путь.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Главным героем «Тихого Дона», без сомнения, является народ. В романе сквозь призму множества героических судеб обычных людей показаны закономерности эпохи. Если среди других героев Григорий Мелехов выступает на первый план, то только потому, что он наиболее ярко воплощает черты своего народа. «Казацкая удаль» и «любовь к хозяйству, к работе» — две основные добродетели, заповеди воина и земледельца одновременно. Обеими щедро награжден Григорий. А главное, что составляет основу его характера, — своеволие, независимость в поступках и поисках истины. Он во всем должен убедиться сам лично, согласиться внутренне. Для Григория истина рождаемся во всей величественности конкретного бытия, во всей тяжести своего становления, искаженная предрассудками прошлого, страстью борьбы и пламенем мести за гибель близких.

Поразительна сила, с которой он воспринимает действительность и как активно он в ней участвует. Это самое пленительное в его образе. Благородство составляет основу его широкой души. В бою, преследуемый австрийцами, он внезапно спасает своего врага Степана Астахова; рискуя полевым судом, он стреляет в Чубатого за убийство пленного. Узнав о сдаче красноармейского полка в Устьинском, он мчится туда, чтобы «выручить», спасти от смерти Мишку Кошевого и Ивана Алексеевича, убийц так горячо любимого им брата Петра. Это сложный человек, ему присуще чувство неудовлетворенности собой. «Хотя черт его знает, такому, как молодой Листницкий или как наш Кошевой, я всегда завидовал… — признается он Прохору. — Им с самого начала все было ясное, а мне и до се все неясное… с семнадцатого года хожу по вилюжкам, как пьяный качаюсь…»

Но по-другому и быть не могло. Эти сомнения определило его социальное положение. Позиция Листницкого и Кошевого объяснялась их положением в обществе: один — помещик, другой —  батрак.   Григорий же крестьянин-середняк, в этом причина всех его колебаний. В нем живут как бы две души: собственника и труженика. Конечно, являясь единоличником, он ищет правду для всего казачества. За семь лет войны он поразительно мало заботится о родном курене, семье и даже Аксинье — так важно для него найти правду в общественном устройстве. Воюя, он не стремится к личной выгоде и боится лишь одного — погрешить против правды. В поисках ее он зорко всматривается в окружающий мир. Он не принимает восторженности Ивана Алексеевича Котлярова, рассказывающего о демократизме окружного председателя. Да и сама революция, по его мнению, не нужна на Дону. Что нового коммунисты могут дать казакам?

«Земли у нас — хоть заглонись ею, — яростно возражает он. — Воли больше не надо, а то на улицах будут друг дружку резать. Атаманов сами выбирали, а теперь сажают. Кто его выбирал, какой тебя ручкой обрадовал? Казакам эта власть, окромя разору, ничего не дает! Мужичья власть, им она и нужна. Но нам и генералы не нужны. Что коммунисты, что генералы — одно ярмо… Ты говоришь — равнять… Этим темный народ большевики и приманули. Посыпали хороших слов, и попер человек, как рыба на приваду! А куда это равнение делось? Красную Армию возьми: вот шли через хутор. Взводный в хромовых сапогах, а «Ванек» в обмо-точках. Комиссара видал, весь в кожу залез, и штаны и тужурка, а другому и на ботинки кожи не хватает. Да ить это год ихней власти прошел, а укоренятся они, — куда равенство денется?.. Говорили на фронте: «Все ровные будем. Жалование и командирам и солдатам одинаковое!..» Нет! Привада одна! Уж ежели пан плох, то из хама пан во сто раз хуже! Какие бы поганые офицеры ни были, а как из казуни выйдет какой в офицеры, — ложись и помирай, хуже его не найдешь! Он такого же образования, как и казак: быкам хвосты учился крутить, а глядишь — вылез в люди и сделался от власти пьяный и готов шкуру с другого спустить, лишь бы усидеть на этой полочке». Вот как удивительно точно выразил сущность происходящего Григорий.

От остальных казаков его отличает только мучительный поиск правды, неуспокоенность. Шолохов пишет, что он только выразил то, что думали большинство остальных казаков, но сила Григория в том, что он это высказал и пытался по-своему разрешить это противоречие, а не смирился с неправдой, прикрытой красивыми словами о равенстве.

Григорий рад был бы признать правоту одного из начал и накрепко связать себя с ним, но особая чуткость на фальшь не давала ему сделать окончательный выбор. Григорий ничего не принимает на веру. Он и есть представитель тех самых широчайших народных масс, которые самообразовываются на личном опыте классовых битв, идя к истине замедленно, оступаясь, зигзагообразно, но самостоятельно. Учителей жизни, подобных закаленным большевикам — Штокману или Бунчуку, было мало.

У Штокмана не было времени заниматься агитацией таких людей, как Григорий, и он сознательно и жестоко намерен устранить его заблаговременно. Григорию, еще ни в чем не повинному, задолго до того, как он стал командиром повстанческой дивизии, грозит арест, а затем смерть. Штокман посмеивается над Кошевым, смущенным приказом арестовать Григория лишь за опасный образ мыслей, как потенциального врага, и он заставляет его пойти арестовывать друга.

Так возникает трагическая коллизия правоты обеих сторон. Штокман прав, ибо только активными мерами можно было предупредить восстание, где оба брата Мелеховых сыграют не последнюю роль. А характер Григория не позволяет ему сидеть сложа руки, когда окружающий мир наступает на него. И, подобно деду, кружащему над головой «мерцающей, взвизгивающей шашкой», готовому сразиться со всем хутором, Григорий кидается на обидчиков. Вместе с ним, эпическим героем, поднимается, не сговариваясь, казацкая вольница — полыхает восстание.

«За ним оседало снежное курево, в ногах ходили стремена, терлись о крылья седла занемевшие ноги. Под стременами стремительно строчили конские копыта. Он чувствовал такую лютую, огромную радость, такой прилив сил и решимости, что, помимо воли его, из горла рвался повизгивающий, клокочущий хрип… Ясен, казалось, был его путь отныне, как высветленный месяцем шлях. Все было решено и взвешено в томительные дни, когда зверем скрывался он в кизячном логове и по-звериному сторожил каждый звук и голос снаружи. Будто и не было за его плечами дней поисков правды, шатаний, переходов и тяжелой внутренней борьбы… Пути казачества скрестились с путями безземельной мужичьей Руси, с путями фабричного люда. Биться с ними насмерть. Рвать у них из-под ног тучную донскую, казачьей кровью политую землю. Гнать их, как татар, из пределов области! Тряхнуть Москвой, навязать ей постыдный мир! На узкой стежке поразой-тись, — кто-нибудь кого-нибудь, а должен свалить. Проба сделана: пустили на войсковую землю красные полки, испробовали? А теперь — за шашку!»

Эти мысли подготовили расстрелы в Татарском, арест отца, Пантелея Мелехова, угрозу ареста самому Григорию и оскорбления, нанесенные ему во время постоя красноармейцев на его базу.

Мысли Григория рождаются на наших глазах, и их динамика влечет за собой антитезу: «Богатые с бедными, а не казаки с Русью… Мишка Кошевой и Котляров тоже казаки, а насквозь красные…» Но Григорий отмахивается от них, пронизанный ощущением мести и стремлением действовать, а не размышлять. Григорий свободен, он сделал, как ему кажется, правильный выбор.

Но постепенно он понимает, что опять попал в ловушку. Он видит убийство пленных, осознает, сколько страданий несет их восстание, знает, кто пользуется его результатами. Прозрение Григория происходит после одного из самых отчаянных проявлений его казацкой удали. Он — командир повстанческой дивизии, один, оставленный сотней, мчался прямо на пулемет и изрубил четырех матросов в черных бушлатах. Но неужели только воспоминание давно забытых слов Гаранжи и Подтелкова заставило Григория рвать на себе застежки шинели и кататься по снегу рядом с трупами зарубленных им матросов в страшном, почти чувственном ощущении истины?

 «Кого же рубил!.. Братцы, нет мне прощения!.. Зарубите, ради бога… Смерти… предайте!..»

Опять Григорий вступает в конфликт с окружающим мироустройством.

В образе Григория Мелехова отражены его пути от монархии к большевизму, затем к автономии и, наконец, снова к большевизму, характерные колебания среднего казачества. Но совершал он их с большей амплитудой, сильнее других переживая противоречия мира. Это яркая личность, и поэтому ярче ее проявления.

Пробуждение для Григория — медленный, тягостный процесс, на него давит чувство личной вины в прошлом, но ведь он всегда действовал искренне, просто не мог поступить по-другому на каждом этапе жизни. Он не тихий середнячок по характеру, а яркая личность.

Григорий презирает себя за свой страх перед Дончека, что «жидок оказался на расплату», готов даже «отсидеть за восстание» и соглашается на все, кроме расстрела. «Но уж ежели расстрел за это получать, — извиняйте! Дюже густо будет!» — так и говорит он Кошевому.

«Против власти я не пойду, пока она меня за хрип не возьмет!» — откровенно признается он опять Кошевому.

Но из разговора с Кошевым он понимает, что не может надеяться на прощение или забвение своего прошлого. Ему угрожает смертельная опасность. Предупрежденный сестрой, он скрывается, а затем, захваченный повстанцами Фомина в лесу, вынужден остаться.

В последней части романа Григорий как загнанный волк, попавший в стаю шакалов. Это люди не его масштаба, но другого выхода у него просто нет. Положение действительно безвыходное. Его бегство с Аксиньей — последняя попытка найти свое жизненное счастье. Случайная пуля лишает его самого дорогого в мире — любимой женщины. Смерть Аксиньи — высшая точка страданий Григория. Совершенно один, тихо покачиваясь, стоит на коленях Григорий возле могилы Аксиньи. Тишину не нарушают ни шум сражения, ни звуки старинной казачьей песни. Только «черное солнце» светит измученному поисками своего места в жизни Григорию…

Ему больше ничего не осталось. Он попытался жить в лесу, но быстро понял, что это не жизнь, и идет на хутор, чтобы еще раз постоять на родном базу, подержать на руках сына. Он остался один, потеряв всех близких. Страшную цену заплатил Григорий Мелехов за поиски правды…

(Еще не оценили)

Загрузка...

 Одной из основных тем творчества Максима Горького стала тема стремления к новой жизни, к свободе личности человека. Пьеса Горького «На дне» — не исключение. «Свобода во что бы то ни стало — вот ее духовная сущность», сказал об этом драматическом произведении К. С. Станиславский, поставивший пьесу на сцене МХАТа. Пьеса «На дне» не случайно стала заметным явлением русской литературы начала XX века. В ней Горький реалистично изобразил жизнь и нравы людей, опустившихся на самое социальное дно, и вместе с тем прославил Человека.

Основная тема пьесы — проблема гуманизма. Изобразив жизнь обитателей «дна», Горький выступил с обвинением против социальной несправедливости, против тех общественных устоев, которые приводят людей

к убогому существованию. Обитатели косты-левской ночлежки обречены. Однажды оступившись, они уже никогда не смогут вернуться к нормальной жизни.

Неверие в правосудие заставило Сатина самому отомстить негодяю, погубившему его сестру. Это привело его в тюрьму и определило в дальнейшем всю его судьбу. Бубнов тоже не верит в справедливость закона, поэтому уходит из своего дома, Оставив мастерскую жене и ее любовнику. Васька Пепел, сын вора, родившийся в тюрьме, идет по стопам своего родителя — другие пути для него закрыты. Трудолюбие Клеща, который не мог смириться со своей участью ночлежника, не помогает ему вырваться из социального дна.

Конечно, персонажи пьесы не идеальны. Все они совершали в жизни какие-либо ошибки. Но заслужили ли бни такого жестокого наказания? Общество не оказало этим людям никакой поддержки, люди отвернулись от них. Так в чем же спасение обитателей ночлежки? По словам самого Горького, основной вопрос пьесы — что лучше: истина или сострадание? Действительно ли спасительна ложь? Такой персонаж пьесы, как странник Лука, является попыткой драматурга ответить на эти вопросы.

Появившись в ночлежке, Лука сразу же заявляет о том, что для него все люди равны («Мне все равно! Я и жуликов уважаю, по-моему, ни одна блоха — не плоха: все черненькие, все прыгают»)- Видя бедственное существование людей «дна», Лука утешает их, дарит им надежду. Он сидит возле Анны, дни которой сочтены, выводит ее на свежий воздух, сочувственно выслушивает ее. Он также стремится удержать Пепла от убийства Костылева и впоследствии советует ему и Наташе уйти из костылевского дома. Лука уговаривает Актера бросить пить и вернуться к нормальной жизни.

Гуманизм Луки, хотя его часто называют антигуманизмом, состоит в том, чтобы подарить человеку надежду, закрыв его глаза на правду. Обращаясь к Пеплу, Лука говорит: «…чего тебе правда больно нужна… подумай-ка, правда-то, может, обух для тебя». Но согласен ли с Лукой сам Горький? Мне кажется, что нет. Иначе навряд ли он показал бы, к чему привела утешительная ложь Луки. Актер, узнав о том, что старик солгал о лечебнице, теряет последнюю надежду на будущее и решается на самоубийство. Васька Пепел за убийство Костылева попадает на каторгу.

Судя по другому персонажу пьесы — Сатину, Горький является сторонником не лжи, а правды во имя спасения. Сатин говорит, что «ложь — религия рабов и хозяев», а «правда — бог свободного человека». Автор утверждает при помощи этого персонажа, что истинная любовь к человеку, настоящий гуманизм состоят в вере в его способность выдержать правду, какой бы суровой она ни была. «Человек — вот это правда! Все — в человеке, все для человека! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга! Чело-век! Это великолепно! Это звучит… гордо!» Эти известные горьковские строки стали гимном человеку.

Как видим, проблема гуманизма в пьесе Максима Горького «На дне» состоит в том вечном вопросе, которым задавалось не одно поколение людей. Что действительно может помочь человеку: утешительная ложь или горькая правда? Горький решает проблему гуманизма путем утверждения глубокой веры в человека и в его силы вынести даже самые тяжелые жизненные испытания. Этот писатель известен нам как певец свободы, в том числе внутренней свободы человека. Поэтому для него неприемлема ложь — она нужна только слабым. Устами Сатина Горький говорит: «Кто слаб душою и кто живет чужими соками, — тем ложь нужна… Одних она поддерживает, другие прикрываются ею… А кто сам себе хозяин, кто независим и не берет чужого — зачем тому ложь?»

Мы можем соглашаться с Горьким, либо спорить с ним, очевидно одно — стремление автора помочь людям, оказавшимся на социальном «дне». Сам факт появления в 1902 году такого произведения уже был актом гуманизма со стороны Горького, потому что условия существования низшего социального слоя общества, его «дна» до этих пор никто не отражал в такой полноте.

(1голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Образ Петра I поражает своей силой. Она чувствуется, во всем: в росте, в физической мощи, в размахе чувств, в работе и разгуле. Петр мало похож на европейского государя: он своими руками пытает и казнит, бьет приближенных (хотя и за дело!), непомерно пьет, устраивает дикие забавы. Но ведь он сумел сделать Россию передовой державой, привить стране европейскую культуру. Писатель почти не дает развернутых описаний внешности царя, рисуя его как бы штрихами. Вот Петр — юноша: «У Петра все шире округлялись глаза от любопытства. Но он молчал, сжав маленький рот. Почему-то казалось, что, если он вылезет на берег — длиннорукий, длинный, — Лефорт засмеется над ним». А вот в зрелые годы после взятия Нарвы: «Петр стремительно вошел в сводчатую рыцарскую залу в замке… Он казался выше ростом, спина была вытянута, грудь шумно дышала…» И лишь глазами иностранца писатель дает развернуто его описание: «Это — человек высокого роста, статный, крепкого телосложения, подвижный и ловкий. Лицо у него круглое, со строгим выражением, брови темные, волосы короткие, кудрявые и темноватые. На нем был саржевый кафтан, красная рубашка и войлочная шляпа».

Толстой часто подчеркивает нервозность царя: дрожащие ноздри, выкатившиеся глаза, дергающаяся в гневе голова, пропущенные буквы во время письма, когда он торопится, пропущенные слова, когда, «горячась, он начинал говорить неразборчиво, захлебывался торопливостью, точно хотел сказать много больше того, чем было слов на языке». Петр всегда торопился, потому что с ранней юности понял, что перед ним стоит великая задача: сделать Россию такой же богатой и сильной, как европейские государства. Ночи царь проводит без сна, думая: «Удивить-то он удивил, а что из того? Какой она была — сонной, нищей, неповоротной, такой и лежит Россия. Какой там стыд! Стыд у богатых, сильных… А тут непонятно, какими силами растолкать людей, продрать им глаза…» И тут же мыслит, как человек далекой нам и страшной в своем варварстве эпохи: «Указ, что ли, какой-нибудь издать страшный? Перевешать, перепороть…» И он порол, вешал, етриг бороды, гнал людей на каторжные непосильные работы. Все это так — надо помнить, какой ценой России вошла в Европу. Но ведь и до Петра пороли и вешали… А он, хотя, по словам Пушкина, и писал указы, точно кнутом, действовал во благо державы.

Петр Алексеевич понял также, что учиться надо всем, и ему первому. С наивностью он говорит немецкой принцессе: «Знаю четырнадцать ремесел, но еще плохо, за этими сюда приехал… У вас королями быть — разлюбезное дело… А ведь мне, мамаша, мне нужно сначала самому плотничать научиться».

Самая поразительная черта характера, которая удивляла и иностранцев, и своих, — это то, что Петр не гнушался иметь дело с простыми, «подлыми» людьми. Мало того, ради дела ему незазорно было подчиняться ремесленникам, которые называли его запросто по имени. Петр учился не только ремеслам, но и наукам, искусствам, особенно военному делу. Знал он и несколько иностранных языков, лично экзаменуя людей, посланных за границу. Пушкин писал о нем: «То академик, то герой, то мореплаватель, то плотник…»

Почти все его царствование прошло в войнах. Сами преобразования служили прежде всего достижению победы над Швецией. Каков же Петр в бою? Толстой показывает нам, что этот герой не стремится, подобно Карлу XII, постоянно подчеркивать свою храбрость. После поражения под Нарвой царь уезжает, не боясь, что его обвинят в трусости. Он выше этого. В этот период особенно наглядно проявляется характернейшая его черта: неудачи и трудности не только не могут заставить его изменить цель, но побуждают еще решительнее бороться за ее достижение. «Конфузил — урок добрый, — говорит он, узнав о разгроме русской армии, для создания которой положил чуть ли не десять лет жизни. — Славы не ищем… И еще десять раз разобьют, потом уж мы одолеем…»

А. Толстой в конце романа подчеркивает, что Петр считал войну делом тяжелым и трудным, будничной «страдой кровавой», государственной нуждой, противопоставляя его шведскому королю, который воюет ради славы. Противопоставление это видно и в полководческих дарованиях обоих монархов: талантливый Карл, увлеченный победами, в конце концов терпит поражение от Петра, для которого победа и судьба своей державы неразделимы.

Невозможно целиком охватить образ Петра Великого. Алексей Николаевич Толстой не сумел этого сделать за всю жизнь, оставив роман неоконченным. Но мы знаем, что в первую четверть XVIII века император пережил славу победы под Полтавой, на море, мира с побежденным врагом, возвышения России. Многое в Петре непонятно нам сегодня. Но его любовь к стране, умение учиться у других — качества, которые мы не можем не ценить…

(1голосов, средний: 1,00 out of 5)

Загрузка...

Кто не знает гиацинта, этого замечательного цветка, удивительный запах которой очаровывает нас своим ароматом среди глубокой зимы, а самыми нежными оттенками кисти соцветий — наилучшее украшение наших жилищ в праздник. Цветок этот — подарок Малой Азии, а название ее в переводе с греческого означает «цветок дождей», поскольку на родине он начинает распускаться в самый раз с наступлением теплых весенних дождей.

Но древнегреческие легенды выслеживают это название от Гиацинта, волшебного сына спартанского царя Амиклада и музы истории и эпоса — Клио, с которыми связывает и само происхождение этого цветка. А произошло это еще в те далекие счастливые дни, когда боги и люди были близкими один другому. Волшебный юноша Гиацинт, как повествует легенда, которого беспредельно любил бог солнца Аполлон, однажды развлекался с этим богом метанием диска. Ловкость юноши в этом упражнении приводила в удивление всех. И более всего от успехов своего любимца радовался Аполлон. Тем не менее, маленький божок легкого ветра Зефир, который уже давно ревновал Аполлона к юноше, дунул из зависти на диск и возвратил его так, что тот полетел назад и врезался в голову Гиацинта, поразив его насмерть.

Горе Аполлона было безграничным. Напрасно обнимал он и целовал своего несчастного мальчика, напрасно предлагал пожертвовать за него даже своим бессмертием,- заживляющий и оживляющий своим благодатным лучами все сущее, он не в возможности был возвратить его к жизни…

Но как поступить, лишь бы сохранить, увековечить память о дорогом существе? «И вот,- повествует легенда,- лучи солнца начали припекать кровь, которая струилась из разбитого черепа, сгущали и скрепляли ее, и из нее вырос волшебный, с чудесным запахом, красно-лиловый цветок, форма которого, с одной стороны, напоминала букву А — инициал Аполлона, а со второй — V, инициал Гиацинта; и таким образом в ней навеки соединились имена двух друзей».

Этим цветком был наш гиацинт. Жрецы Аполлона Дельфийского благоговейно перенесли его в сад храма знаменитого оракула, и с того времени память о преждевременно погибшем юноше спартанцы ежегодно отмечали трехдневным праздником, который называлось «Гиацинтий».

В первый день, предназначенный для оплакивания Гиацинта, запрещалось украшать голову венками из этих цветов, есть хлеб и петь гимны в честь солнца.

Следующие два дня посвящались разнообразным играм, причем даже рабам давали некоторое послабление, а жертвенный алтарь Аполлона заполнялся щедрыми дарами.

Из той же причины, очевидно, мы нередко встречаем изображение как Аполлона, так и муз, украшенных этим цветком.

Это одна из греческих легенд о происхождении гиацинта. Но есть и еще одна, которая связывает название с именем знаменитого героя троянской войны — Аякса.

Благородный сын царя Теламона, властителя острова Саламина вблизи Аттики, был, как известно, одним из храбрейших и выдающихся героев Троянской войны вслед за Ахиллом. Он поранил Гектора камнем, брошенным из пращи, и положил своей могущественной рукой немало врагов возле троянских кораблей и укреплений. И вот, когда после смерти Ахилла он вступил в спор с Одиссеем о владении оружием Ахилла, то его, оружие, присудили Одиссею. Такое несправедливое решение тяжело обидело Аякса, и он с горя проткнул себя мечом. И вот из крови этого героя и вырос гиацинт, в форме цветка которого, как утверждает легенда, можно различить две первых буквы имени Аякса, которые, вместе с тем, были у греков и восклицанием, которое означало горе и ужас.

И вообще — этот цветок для греков был, очевидно, цветком горя, грусти и смерти, и сама легенда о смерти Гиацинта — лишь отголосок народных верований, и некоторым доказательством этому утверждению может служить, например, вердикт дельфийского оракула, который на вопрос, как действовать против голода и чумы в Афинах, приказал принести в жертву на гробнице циклопа Гереста пять дочерей пришельца Гиацинта.

С другой стороны, есть также свидетельства, что гиацинт был и цветком радости, поскольку, например, молодые гречанки украшали им волосы в день свадьбы своих подруг.

Ведя родословную из Малой Азии, гиацинт пользовался любовью и жителей Востока, особенно персов, где знаменитый поэт Фирдоуси, нет да и сравнивает волосы персидских красавиц со своеобразным изгибом цветка гиацинта, и в одной со своих поэзий, например, утверждает:

 «Уст аромат пьянящий, будто легкий порыв,

А гиацинтовый волосы — скифский мускус…»

Точно такие же сравнения делает другой известный персидский поэт Гафиз;  о женщинах острова Хиос даже составили поговорку, что свои кудри они закручивают так, словно гиацинт свои соцветия.

Из Малой Азии гиацинт проник в Европу, и, прежде всего, к Турции. Когда и как — неизвестно, но в Константинополе он появился раньше, чем кое-где в Европе, и в скором времени так пришелся по душе женам зажиточных турок, что стал принадлежностью всех садов в гаремах.

Старинная английская путешественница Далауей, которая посетила Константинополь в начале Х столетия, рассказывает, что сераль султана имел особый чудесный сад, в котором, кроме гиацинта, не должно было быть ни одного другого цветка. Гиацинт рос на продолговатых, обложенных утонченной голландской черепицей, клумбах, и своей волшебной окраской, удивительным запахом захватывал каждого посетителя. На удержание этих садов тратились большие средства, и в пору цветения гиацинтов султан находился здесь на протяжении всего своего свободного времени, любуясь красотой цветов, упиваясь их запахом.

Кроме обычных, так называемых голландских, гиацинтов, в тех садах разводили также и его близкого родственника — гроноподобный гиацинт, что по-турецки носит название «муши-руми», восточным языком цветов, когда его дарят, это означает: «Ты получишь все, что только я смогу тебе дать».

В Западную Европу гиацинт попал лишь во второй половине ХVІІ столетия и прежде всего — в Вену, которая к тому времени имела тесные отношения с Востоком. Но здесь его выращивали лишь самые рьяные садовники. Общим достоянием он стал лишь тогда, когда попал в Голландию, в Гарлем.

Сюда его занесло, как рассказывают, случайно — на разбитом бурей близ голландских берегов генуезком судне.

Оно везло куда-то разнообразные товары, а вместе с ними и гиацинтовые луковицы. Ящики, в которых они содержались, выбросило на берег и разбило о скалы волнами, а луковицы гиацинта рассыпались по берегу.

Здесь, на благоприятной почве, гиацинт пустил корни и расцвел. Наблюдательные, а вместе с тем и страстные ценители цветов голландцы сразу же обратили на них внимание и перенесли на свои огороды.

С того времени путем скрещивания, заботливого ухода они получили те удивительные сорта, которые стали предметом утонченного эстетичного удовлетворения и источником огромной прибыли на протяжении столетий.

Это состоялось в 1734 году, т.е. почти через сто лет после появления тюльпана, и в самый раз в такое время, когда лихорадка «тюльпомании» начала понемногу стыть, и ощущалась потребность в другом цветке, способном отвернуть внимание от губительной биржевой страсти и заменить собой тюльпан. Таким цветком стал гиацинт.

Утонченный по форме, красивый окраской, такой, что превзошел тюльпан замечательным запахом, гиацинт в скором времени стал любимцем всех голландцев, и на его выращивание, вывод новых сортов начали тратить не меньше денег, чем на тюльпан. Особенно же увлечение новым цветком распространилось, когда случайно удалось вывести махровый гиацинт.

Получению подобной разновидности, как рассказывают, почитатели обязаны нападению подагры у гарлемского садовника Петра Ферельма. Ферельм имел привычку беспощадно срывать с цветов каждый бутон, который, по его мнению, неправильно развивался. Такая же судьба, безусловно, постигла бы и этот, не весьма красивый, что появился на одному из особо ценных разновидностей гиацинта. И, к счастью, как уже упоминалось, Ферельм в это время заболел и вынужден был свыше недели пролежать в постели, итак, ясная вещь, не наведывался к своему саду. А тем временем бутон расцвел и, к величайшему удивлению самого Ферельма и всех голландских садовников, оказался невиданным махровым гиацинтом.

Такого случая было довольно, чтобы  взбудоражить притихшие было страсти. Взглянуть на это чудо съезжались из всех концов Голландии, прибывали садоводы даже из соседних стран; всем хотелось убедиться в существовании такой редчайшей разновидности и, если возможно, то и приобрести.

Этот сорт Ферельм окрестил «Марией», и, к величайшему сожалению, как этот, так и два других экземпляра махрового гиацинта погибли, сохранился лишь четвертый, который он назвал: «Король Великобритании. Этот сорт и считают в Голландии прародителем всех махровых гиацинтов.

Со временем голландские садовники начали добиваться увеличения количества цветов на одном стебле и размеров соцветия, стремились получить новую окраску и тому подобное.

И особенно хотелось иметь стойкую ярко-желтую популяцию, поскольку среди синих, малиновых, белых красок этот цвет случался чрезвычайно редко.

Достижение хотя наименьшего успеха в этом деле, а, тем более, получение новой оригинальной разновидности гиацинта, торжественно отмечали. Осчастливленный садовник приглашал к себе всех соседей на Христины «новорожденного», те Христины сопровождались пиршеством, особенно же, если новый сорт награждали именем какого-нибудь выдающегося лица.

Сколько могли стоить подобные новинки — тяжело и поверить, особенно, если принять во внимание сравнительно высокий к тому времени курс денег и дешевизну продуктов питания. Заплатить 500 или 1000 гульденов за луковицу нового сорта считалось обычным делом, а случались и такие, как, например, ярко-желтый «Офир», когда за одну штуку платили 7650 гульденов, или «Адмирал Лифкен», за луковицу которого заплачено 20000! И это тогда, когда фура сена стоила несколько копеек, а на копейку — день можно было прожить…

С того времени прошло свыше двух столетий, и хотя голландские любители больше на платят таких денег за новые сорта, но и до сих пор гиацинт — их любимый цветок. И сейчас выдающиеся садоводческие фирмы ежегодно устраивают парадные поля, т.е. целые сады цветущих гиацинтов в полуоткрытых помещениях, и множество народа плывет сюда посмотреть и полюбоваться этими чудесными цветами.

На таких выставках каждый садовник старался поразить посетителей и своих коллег какой-нибудь новинкой, втайне надеясь и на специальную премию, которая полагается в таком случае.

Конечно, речь идет здесь не о тщеславии, а о коммерческих намерениях: убедить как голландскую публику, так и многочисленных иностранных клиентов в преимуществах своего товара и таким образом — привлечь новый рынок сбыта. И этой цели в большинстве случаев достигали. Благодаря таким выставкам, множество мелких фирм выходили на первый план, а относительно самого гиацинта, то количество новых сортов все возрастала. Так, например, из 40 разновидностей их стало теперь около 2000, и не минует года, чтоб не прибавилось хотя бы несколько новых.

Из Голландии гиацинты перешли прежде всего в Германию (Пруссию), а потом и во Францию. В Пруссии их начали выращивать главным образом после переселения из Франции изгнанных Нантским эдиктом гугенотов, которые вообще привнесли в Германию, и особенно — Берлин, тонкий вкус к садоводству и цветоводству.

И особой славы гиацинт приобрел во второй половине ХVІІІ столетия, когда Давид Буш (потомок гугенотов) устроил в Берлине первую выставку гиацинтов. Выставленные им цветы так поразили своей красотой и замечательным запахом всех берлинских цветоводов, что многие из них ухватился за выращивание гиацинта с истинно немецкой ревностностью и заботливостью, как в недавнее время — голландцы. Цветком пришли в восхищение даже такие серьезные люди, как придворные капелланы Рейнгард и Шредер, которые с того времени не только выращивали эти цветы в большом количестве до самой смерти, а и вывели немало новых сортов.

Несколько лет позже в Берлине на Комендантской улице возникла знаменитая гиацинтовая кофейня, основанная родственником Давида — Петром Буш, сюда собиралась вся берлинская знать выпить кофе, полюбоваться цветами. Эти посещения кофейни вошли в такую моду, что Буш неоднократно бывал и любовался его цветами.

Увлечение берлинской публики гиацинтами Буша породила массу конкурентов среди других цветоводов, и в 1830 году вблизи Шлезвизких ворот этими цветами покрылись целые поля. Следует вспомнить, что  их ежегодно высаживали до 5000000 луковиц.

Чтобы посмотреть на цветущие поля гиацинтов, в мае к ним стекалось почти все население Берлина: и конные, и пешие, богатые и бедные, Это было похоже на какое-то паломничество. Не побывать на гиацинтовых полях — непростительная вещь… Тысячи людей целыми часами толпились вокруг гиацинтовых плантаций. Причем за более близкий показ цветов садоводы брали немалую входную плату, много денег также поступало от продажи срезанных гиацинтов, приобрести такой букет считал своим долгом чуть ли не каждый.

И все на миру минует. И настолько популярные в начале возникновения, гиацинтовые поля мало-помалу начали надоедать, пока лет через десять публика и совсем перестала их посещать. Теперь от огромных плантаций осталось лишь воспоминание (те поля порезаны железнодорожными путями), и хотя на южной окраине Берлина кое-где и теперь выращивают гиацинты, но о бывшем размахе нет и воспоминания. И теперь — более всего под этими культурами находится несколько десятин, которые дают прибыль от 75 до 100000 карбованцев.

Во Франции гиацинты также были очень чтимые, но не совершили такого фурора, как в Голландии и Пруссии. Здесь особое внимание на себя они обратили лишь тогда, когда ученые начали выращивать их в посуде с водой, не прибавляя фунту, и в частности, когда в 1787 году маркиз Гонфлие на публичном собрании французского Союза земледелия ознакомил парижан со своеобразным способом культивации гиацинта в воде: стеблем в воду, корнем — вверх. Вид процветающего в таком положении гиацинта поразил всех.

Весть о таком способе выращивания распространилась в Париже, а потом и Франции, и каждый сам захотел попробовать его. Особенно же приводило в удивление, что за такое развитие в воде листва гиацинта сохраняла свои форму и величину, а цветы, хотя и выходили немного бледнее, все равно были целиком развиты.

С того времени культура гиацинта во Франции все более глубже начала входить в моду. Определенное время приобрели широкую популярность маленькие ранние гиацинты, так называемые — римские.

Но этот волшебный цветок нашел среди французов печальное применение: его использовали для одурманивания тех, кого хотели избавиться, и, в самом деле, это часто приводило к отравлению. Особенно это практиковалось относительно женщин.

По обыкновению, букет или корзину гиацинтов, предназначенных сделать черное дело, опрыскивали чем-нибудь ядовитым. Улетучивающий запах гиацинтов, поставленных в спальню или в будуар, разносил яд, вызвал у людей нервных сильное умопомрачение и даже смерть.

Правда это или нет — судить тяжело, но в мемуарах господина Сам, который жил при французском дворе во времена Наполеона, упоминается случай, как одна аристократка, которая из расчета вышла замуж за богатого, заморила его, ежедневно украшая спальню мужчины большим количеством цветущих гиацинтов. Кроме того, подобный случай приводится Фрейлигратом в его поэме «Месть цветов». Да и вообще, следует указать, что немало людей не терпят запаха этого цветка, ощущают дурноту и теряют сознание.

Из новейших писателей — гиацинту посвятил целый рассказ Эдгар По. Оно называется «Имение Арнгейм».

(3голосов, средний: 4,67 out of 5)

Загрузка...

 В пьесе «На дне» Горький показывает людей сломленных жизнью, отброшенных обществом. Пьеса «На дне» — это произведение, которое лишено действия, в нем нет завязки, основного конфликта и развязки. Это как бы набор откровений различных людей, собравшихся в ночлежке. Герои, их внутренний мир раскрываются не из поступков, а из разговоров. Каждый герой несет какую-то свою философию, свою идею.

Попробуем разобраться, какую же философию несут в себе герои пьесы «На дне». Первое, что бросается в глаза, — это грубость в разговорах героев. Люди как будто озверели, они уже не могут говорить нормальным живым тоном. Даже Клещ не может сказать ласкового слова умирающей жене («заныла»). Считается, что главное слово в пьесе — «правда». Это слово лейтмотивом проходит через всю пьесу. Но правда героев неоднозначна. Она находится как бы в двух измерениях. С одной стороны — правда их будничной повседневной жизни, правда «дна», и с другой — правда, которую они хотели бы видеть. Это правда «вымышленная». И с самого начала мы видим конфликт этих двух правд.

«Квашня. Чтобы я, — говорю, — свободная женщина, сама себе хозяйка, да кому-нибудь в паспорт вписалась, чтобы я мужчине в крепость себя отдала — нет! Да будъонхотъ принц американский, — не подумаю замуж: за него идти.

• Клещ. Врешь!
• Квашня.   Чего-о?
• Клещ. Врешь! Обвенчаешься с Абрам-кой…
• Квашня. Козел ты рыжий! Туда же — врешь! Да как ты смеешь говорить мне такое дерзкое слово?
• Клещ. Велика барыня!.. А с Абрамкой ты обвенчаешься… только того и ждешь…
• Квашня. Конечно! Если бы… как же! Ты вон заездил жену-то до полусмерти…
• Клещ. Молчать, старая собака! Не твое дело…
• Квашня. А-а! Не терпишь правды!»
• Из этой короткой сцены становится понятной сущность конфликта этих двух правд. Никто из героев не хочет признаваться себе в своем ничтожном положении, то есть в реальной правде.
• Своей кульминации конфликт реальной и вымышленной правды, завязавшийся с самого начала пьесы, достигает в третьем действии в споре о правде Бубнова, Клеща и Луки. Клещ обнажает правду реальную.

«Клещ. Какая — правда! Где — правда? Вот — правда! Работы нет… силы нет! Вот — правда! Пристанища… пристанища нету! Издыхать надо… вот она, правда! Дьявол! На… на что мне она — правда? Дай вздохнуть… вздохнуть дай! Чем я виноват?.. За что мне — правду? Жить — дьявол — жить нельзя… вот она прав -да!.. Говорите тут — правда! Ты, старик, утешаешь всех… Я тебе скажу… ненавижу я всех! И эту правду… будь она, окаянная, проклята! Понял? Пойми! Будь она проклята!»

Конфликт правд — это конфликт реального настоящего и гипотетического будущего. Но реальное настоящее противопоставляется также и прошлому, то есть герои хотят вернуть свое прошлое. Ведь в пьесе мы не видим, какими путями они пришли в ночлежку. Из диалогов персонажей мы представляем, какими они были раньше и что с ними стало. Отсюда в пьесе постоянное обращение к прошлому.

Тема правды в пьесе перекликается с темой веры. Носителем философии веры является Лука. Для него правда человека та, в которую он верит.

«Лука. Уйдем, милая! ничего… не сердись! Я -г знаю… Я — верю! Твоя правда, а’ не ихняя… Коли ты веришь, была у тебя настоящая любовь… значит — была она! Была!»

Суть философии Луки заключается в том, что вера может заменить реальную правду, так как вера помогает уйти человеку от страшной реальности в мир прекрасных иллюзий. Таким образом, в пьесе два философских взгляда взаимосвязаны.

Есть такое высказывание Горького: «Правда — бог свободного человека». Но если говорить о героях пьесы «На дне», то о них нельзя сказать, что они свободные люди и что у них вообще есть какая-то правда. Эти люди не свободны, хотя они и босяки. А для Горького герой — босяк, цыган и тому подобный — герой свободный.

Но персонажи пьесы «На дне» не хотят свободы. Им не нужна эта правда «свободного человека». Многие считали, что пьеса «На дне» — это «буревестник революции». В пьесе нет ни одного явного лозунга, но в ней все с начала и до конца подводит к тому, что в таком мире нельзя жить. Мне кажется, что эту пьесу нельзя однозначно трактовать.

В ней скорее ставятся вопросы, чем даются ответы.

(2голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Автор повествует о сложнейшем времени в истории России на переломе эпох. Множество страданий пришло на Донскую землю. Рушился привычный уклад жизни, ломались судьбы, гибли целые семьи в горниле гражданской войны. В романе нет ни одной семьи, в которую война и революция не принесла бы горя. Свою долю тягот гражданской войны стойко несли женщины, жены и матери, сестры и любимые казаков. Тяжелый, переломный момент в жизни донских казаков показан автором сквозь призму жизни членов семьи Мелеховых, жителей хутора Татарского. Оплотом этой семьи является мать Григория, Петра и Дуняшки Мелеховых — Ильинична. Читатель знакомится уже с пожилой казачкой, когда выросли сыновья, а младшая, Дуняшка, уже подросток. Спокойная мудрость — одна из главных черт характера этой женщины. Да иначе она просто не смогла бы жить со своим импульсивным и эмоциональным мужем. Без лишнего шума и суеты она ведет свой дом, заботится о детях и внуках, не забывая и об их душевных переживаниях. В ее доме чистота и порядок. Ильинична экономная и расчетливая хозяйка. Не только внешний порядок поддерживает она в доме, но и следит за моральной атмосферой в семье. Узнав о связи Григория и Аксиньи, она резко высказывается против этого и прилагает все усилия, чтобы женить сына и прервать порочные отношения. Понимая, как непросто Наталье жить с Григорием, она относится к ней словно к родной дочери, старается облегчить ее труд, жалеет ее, даже дает иной раз лишний час поспать. Такие отношения не были нормой: автор приводит пример свекрови Аксиньи, которая заставила молодую невестку выполнять тяжелую работу уже на следующий день после свадьбы. То, что Наталья живет в доме у Мелеховых, после попытки самоубийства, многое говорит о характере Ильиничны. Значит, в этом доме было душевное тепло, в котором так нуждалась молодая женщина. Многое пришлось перенести Ильиничне. Одним из самых трудных испытаний стала гибель Петра. Плач Ильиничны над телом сына — яркая и величественная картина. Каково матери похоронить сына, увидеть его убитым! Недаром Григорий думает о том, что лучше бы Петра убили где-нибудь в Галиции, а не здесь, чуть ли не на глазах матери.

В любой жизненной ситуации Ильинична глубоко порядочна и, главное, душевна. Она понимает Наталью, которую измучили измены Григория, дает ей выплакаться, а потом пытается отговорить от необдуманных поступков. Нежно ухаживает за больной Натальей, за своими внуками, кровинушками. На все хватает сил и внимания старой казачке. Частенько ей приходится защищать, порой буквально своим телом, домочадцев от необузданного гнева Пантелея Прокофье-вича. Осуждая за слишком вольное поведение Дарью, она тем не менее скрывает ее болезнь от мужа, чтобы тот не выгнал ее из дома, поддерживает легкомысленную невестку. Есть в ней какое-то величие, способность не обращать внимание на мелочи, а видеть главное в жизни семьи. Не задумываясь, она выбегает на баз, чтобы завести Мишатку в дом, когда двор уже обстреливался повстанцами. То, что нужно в данный момент, она спокойно делает. Нужно было остаться в доме с больной Натальей и детьми, и она остается, и старается оберегать домочадцев в это непростое время.

В любой ситуации Ильинична полна достоинства. После страшного поступка Дарьи — убийства коммуниста, она отказывается ночевать с ней в одном доме, уходит к соседям. После тяжелейших потерь: гибели Петра, смерти Натальи, самоубийства Дарьи, смерти на чужой ставропольской земле мужа — на долю Ильиничны приходит еще одно труднейшее испытание. Дочь, Дуняшка, отдает свое сердце убийце Петра. Как матери пережить такое? Видеть убийцу сына в своем доме, за столом — чье сердце выдержит это? И она всей силой характера противостоит браку. Но поистине нет границ великодушию этой простой женщины: в ее сердце просыпается жалость к Мишке, когда она видит его немощь, как истрепала его болезнь. Она ставит перед ним тарелку с молоком, как бы разрешая жить в доме. И с болью в сердце она благословляет этот брак. Неудивительно, что Ильинична как бы отходит от жизни после всех перенесенных потерь. Она вспоминает свою молодость, грудного Григория, ласковый взгляд мужа. Только о Григории все ее мысли, он остался единственной ниточкой, связывающей ее с миром. Поэтому она так сближается в последние месяцы жизни с Аксиньей. Их объединяет тревога за его судьбу, страстное желание получить весточку. Ильинична уходит из жизни просто и благородно, так как она и прожила ее. «Мудрость и спокойствие, верность семье» — эти слова как бы отражают жизненные принципы простой и такой проницательной женщины.

Так же предана своему мужу и другая героиня романа — Наталья. Что бы ни происходило, всегда всем сердцем она любила Григория. О силе чувства Натальи говорит ее попытка самоубийства после ухода мужа. Для чего жить без любимого? Все ее мысли о нем. Красавица, дочь зажиточного казака, которая могла выбирать себе жениха, она отдала сердце Григорию. Сделав свой выбор, она больше не отступала, пыталась отвоевать мужа у разлучницы Аксиньи. И почти добилась своего. Григорий начал понимать и ценить свою жену, прекрасную мать его детей.

Но слишком многое пришлось испытать этой молодой женщине, измучено было ее сердце постоянной борьбой. Она не выдержала новой измены Григория. После страшного, мучительного душевного напряжения, когда она призывала смерть на голову столь любимого ею человека, Наталья прощает его. Но решается избавиться от беременности. Гордость толкает ее на этот поступок. И Наталья умирает, оставив детей и Григория. Только после смерти жены Григорий понимает, как много она для него значила, каким сильным и красивым человеком была.

В романе Наталье противостоит Аксинья. Статная красавица, на которую всегда обращали внимание мужчины, она была глубоко несчастна. В юности ее изнасиловал пьяный отец, и это наложило отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь. Муж, Степан, любил ее, но так и не смог ей простить того, что она не осталась целомудренной до замужества. Избивал ее, оставлял на жену тяжелую работу, себя не очень утруждая. «Железные» руки мужа постоянно вспоминает Аксинья. Страшно и тяжело он ее бил. Аксинья полюбила Григория, отдалась ему со всем пылом своего неистраченного сердца. Это чувство красной нитью проходит через всю жизнь Аксиньи. Она готова идти за Григорием на край света, куда бы он ее ни позвал. Но нет счастья для Аксиньи. Начало ее жизни с Григорием отравлено неясностью с отцовством ребенка, которого Аксинья носит под сердцем. Но когда появилось убеждение, что дочь от любимого человека, она теряет ребенка, девочка умирает. От отчаяния Аксинья кидается в объятия «утешителя», Евгения Листницкого, и от нее уходит Григорий. Оскорбленный изменой, Григорий возвращается к жене. Аксинья остается одна. От безысходности она возвращается к нелюбимому и постылому Степану. Но живет Аксинья с затаенной надеждой вернуть Григория и дожидается своего часа. Уставший от сомнений Григорий снова начинает встречаться с Аксиньей: столь велико их чувство. После смерти Натальи Аксинья тактично как бы отходит от Григория, понимая, как ему тяжело. Но сердце ее тянется к нему, поэтому она так ласкова с сыном Григория, Мишаткой, играет с ним, кормит, рассказывает сказки. Напрасно Ильинична упрекает ее в корыстных целях, дескать, хочет через сына привязать к себе Григория. Просто любовь Аксиньи столь велика, что даже малейшее напоминание о любимом — такой же взгляд, блеск глаз, улыбка — радует ее сердце.

Когда бы Григорий ни позвал Аксинью за собой, она беззаветно готова идти за ним. Аксинья умирает на руках любимого, и это становится следующим страшным ударом для него. Может быть, самым страшным. «Черное солнце» теперь светит одинокому Григорию, он остался без теплого, нежного солнечного света — любви Аксиньи. В этой беззаветной любви был смысл ее жизни, ее сила и красота.

Разных женщин встречает читатель на страницах романа. Они живо встают перед глазами, каждая со своим характером, неповторимая. Вместе с ними читатель смеется и грустит, живет их яркой, полнокровной жизнью вольных, сильных дочерей донских степей.

(28голосов, средний: 4,04 out of 5)

Загрузка...

Рассказ М. Шолохова «Судьба человека» — это рассказ о простом человеке на войне. Русский человек вынес все ужасы войны и ценой личных утрат завоевал победу, независимость своей родины. Лучшие черты русского характера, благодаря силе которого была одержана победа в Великой Отечественной войне, М.Шолохов воплотил в главном герое рассказа — Андрее Соколове.

Это такие черты, как стойкость, терпение, скромность, чувство

[smszamok]

человеческого достоинства. В начале рассказа автор спокойно повествует о приметах первой послевоенной весны, он как бы подготавливает нас, к встрече с главным героем, Андреем Соколовым, глаза которого «словно присыпанные пеплом, наполненные неизбывной смертной тоской». Шолоховский герой вспоминает о прошлом сдержанно, устало, перед исповедью он «сгорбился», положил на колени большие, темные руки. Все это дает нам почувствовать, насколько трагична судьба этого человека.

Перед нами проходит жизнь обыкновенного человека, русского солдата Андрея Соколова. Он с детства узнал, почем «фунт лиха», сражался в гражданскую войну. Скромный труженик, отец семейства, он был по-своему счастлив. Война поломала жизнь этого человека, оторвала его от дома, от семьи. Андрей Соколов уходит на фронт. С начала войны, впервые же ее месяцы он был дважды ранен, контужен. Но самое страшное ждало героя впереди — он попадает в фашистский плен.

Герою пришлось испытать нечеловеческие муки, тяготы, терзания. Два года Андрей Соколов стойко переносил ужасы фашистского плена. Он пытается бежать, но неудачно, расправляется с трусом, предателем, который готов, спасая свою шкуру, выдать командира. С большой наглядностью чувство собственного достоинства, огромная сила духа и выдержка раскрылись в нравственном поединке Соколова с комендантом концлагеря. Измученный, истощенный, обессиленный узник готов встретить смерть с таким мужеством и выдержкой, что это поражает даже потерявшего человеческий облик фашиста.

Андрею все же удается бежать, и он снова становится солдатом. Не раз смерть смотрела ему в глаза, но он до конца оставался человеком. И все же самые серьезные испытания выпали на долю героя, когда он вернулся домой. Вышедший из войны победителем, Андрей Соколов потерял все, что у него было в жизни. На месте, где стоял дом, построенный его руками, темнела воронка от немецкой авиабомбы… Погибли все члены его семьи. Он говорит своему случайному собеседнику: «Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: «За что же ты, жизнь, меня так покалечила?» Нету мне ответа ни в темноте, ни при ясном солнышке…»

После всего, что пережил этот человек, он, казалось бы, должен был озлобиться, ожесточиться. Однако жизнь не смогла сломить Андрея Соколова, она изранила, но не убила в нем живую душу. Всю теплоту своей души герой отдает усыновленному им сироте Ванюше, мальчишке со «светлыми, как небушко, глазами». И то, что он усыновляет Ваню, подтверждает нравственную силу Андрея Соколова, сумевшего после стольких потерь начать жизнь сначала. Этот человек побеждает горе, продолжает жить. «И хотелось бы думать, — пишет Шолохов, — что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит, и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все выдержать, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина».

[/smszamok]

Рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека» проникнут глубокой, светлой верой в человека. Его заглавие символично: это не просто судьба солдата Андрея Соколова, а рассказ о судьбе русского человека, простого солдата, вынесшего на себе все тяготы войны. Писатель показывает, какой огромной ценой была завоевана победа в Великой Отечественной войне, и кто был настоящим героем этой войны. Образ Андрея Соколова вселяет в нас глубокую веру в нравственную силу русского человека.

(2голосов, средний: 4,50 out of 5)

Загрузка...

Драма «На дне» — этапное произведение в творчестве Горького. И написано оно было в переломное для страны время. В 90-х годах в России разразился жестокий экономический кризис. После каждого неурожая массы разорившихся, обнищавших крестьян уходили из деревень в поисках заработка. А фабрики и заводы закрывались. Тысячи людей оказались без крова и средств к существованию. Под влиянием тягчайшего экономического гнета появляется огромное количество люмпенов — «босяков», которые опускаются на дно жизни.

Пользуясь безвыходным положением обнищавших людей, предприимчивые владельцы темных трущоб нашли способ извлекать пользу из своих зловонных подвалов, превратив их в ночлежки, где обретали приют безработные, нищие, бродяги, воры и другие «бывшие люди». Написанная в 1902 году пьеса «На дне» и изображала жизнь этих людей. Сам Горький писал о своей пьесе: «Она явилась итогом моих почти двадцатилетних наблюдений над миром «бывших людей», к числу которых я отношу не только странников, обитателей ночлежек и вообще «люмпен-пролетариев», но и некоторую часть интеллигентов, «размагниченных», разочарованных, оскорбленных и униженных неудачами в жизни. Я очень рано почувствовал и понял, что люди эти — неизлечимы». Но пьеса не только завершила тему о босяках, но и отвечала новым требованиям, которые выдвигала напряженная предреволюционная эпоха.

Действие пьесы «На дне» происходит в мрачном полутемном подвале, похожем на пещеру, со сводчатым, низким потолком, который давит на людей своей каменной тяжестью, где темно, нет простора и трудно дышать. Убога и обстановка в этом подвале: вместо стульев — грязные обрубки дерева, грубо сколоченный стол, по стенам — нары. Здесь собрались воры, шулеры, нищие, калеки — все, кто выброшен из жизни; различные по своим привычкам, жизненному поведению, прошлой судьбе, но одинаково голодные, измученные и никому не нужные: бывший аристократ Барон, спившийся Актер, бывший интеллигент Сатин, слесарь-ремесленник Клещ, несчастная падшая Настя, вор Васька. У них нет ничего, все отнято, потеряно, стерто и затоптано в грязь.

Все обитатели ночлежки вытолкнуты «хозяевами» на дно жизни, но в них не окончательно растоптано человеческое. В этих людях, лишенных права жизни, обреченных на беспросветное существование, опустившихся, сохранилось чувство собственного достоинства. Васька Пепел, сильная и широкая натура, страстно мечтает об иной жизни; Настя, наивная, трогательная и беспомощная, стремится спрятаться от окружающей ее грязи, мечтая о чистой и преданной любви. Актер — безвольный алкоголик, потерявший не только место в жизни, но даже за ненужностью свое имя, в то же время — мягкий, лирически настроенный романтик и поэт в душе. Судьба сделала Клеща озлобленным и жестоким, но все-таки он упорно, мучительно, честным трудом старается подняться со «дна». Татарина Асана отличает честность, Наташу — душевная чистота и нежность. И только Бубнов и Барон представляют собой предел падения человеческой личности. Они не проявляют каких бы то ни было стремлений изменить свою жизнь. Бубнов ко всему равнодушен, он не любит людей и ни во что не верит. А Барона паразитическое существование привело к полному моральному разложению.

Такова пестрая галерея персонажей пьесы, и все это жертвы. Даже здесь, на самом дне жизни, обессиленные и обездоленные вконец, они служат объектом эксплуатации, даже здесь хозяева, мещане-собственники, не’останавливаются ни перед каким преступлением и пытаются выжать из несчастных хоть несколько грошей. Судьбы всех этих людей и самое существование «дна» доказывают неправомерность строя и служат разоблачением и грозным обвинением мира, где возможно такое «бытие» человека.

В этой пьесе Горький обрушился на буржуазную философию утешительной лжи. Лука считает всех людей ничтожными, жалкими, слабыми, не способными к активной борьбе за свои права и нуждающимися в соболезновании и утешении. Лука — сеятель иллюзий, утешительных сказок, за которые жадно хватались отчаявшиеся слабые люди. «Ложь во спасение» — вот принцип, которому следует Лука. Ваське Пеплу он внушает мысль о поездке в Сибирь, где тот может начать новую, честную жизнь; Актеру обещает назвать город, где вылечивают от алкоголизма в роскошной лечебнице; умирающую Анну успокаивает надеждой, что за свои нестерпимые муки на земле она после смерти обретет покой и вечное блаженство на небе. Утешающая ложь Луки встречает сочувствие у ночлежников. Ему верят, так как хотят поверить в существование иной правды, так как страстно желают вырваться из ночлежки и пробиться к другой жизни, хотя пути к ней неясны.

Горький в одном интервью 1903 года так высказался об основном вопросе, поставленном в пьесе: «Основной вопрос, который я хотел поставить, это — что лучше, истина или сострадание? Что нужнее? Нужно ли доводить сострадание до того, чтобы пользоваться ложью, как Лука?» Утешители ненавистны Горькому, и в образе Луки писатель разоблачил их несостоятельность.

Решение вопроса, что же надо делать, чтобы изменить жизнь и уничтожить «дно», дает в своих речах Сатин, образ которого противопоставлен утешителю Луке. Горький не идеализирует этого героя: как и другие босяки, Сатин не способен ни к общественно полезному труду, ни к революционному действию, он заражен анархическими настроениями. В нем немало пороков, привитых ему ночлежкой: он пьяница и шулер, подчас жесток и циничен, но все-таки от других босяков его отличает ум, относительная образованность и способность мыслить. В ночлежке раздаются знаменитые слова Сатина, заявляющие о праве «человека на личную свободу и человеческое достоинство»: «Все — в человеке, все для человека! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга! Человек! Это — великолепно! Это звучит… гордо! Человек! Надо уважать человека! Не жалеть… не унижать его жалостью… уважать надо!» Эти слова отразили самые высокие мечты предреволюционного периода. «Ложь — религия рабов и хозяев…

 Правда — бог свободного человека!» — такое высказывание Сатина воспринималось как революционный призыв,. как «сигнал к восстанию».

Заявляя о своей глубокой вере в творческие силы, разум и способности свободного человека, Горький утверждал высокие идеи гуманизма. Писатель понимал, что в устах спившегося босяка Сатина слова о гордом и свободном человеке звучат искусственно, но эти слова должны были звучать в пьесе, выражая сокровенные идеалы самого автора и отмечая, что эту речь, «кроме Сатина… некому сказать, и лучше, ярче сказать — он не может».

В пьесе «На дне» Горький опроверг все основные принципы идеализма: идеи непротивления, всепрощения, смирения, — давая понять, за какими силами будущее. Вся пьеса проникнута верой в человека — гордого и сильного, не нуждающегося в жалости, сочувствии, прощении и потому немного обделенного человечностью.

(1голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

На озере тишина — ни ветра, ни волны. Вода, будто зеркало, и посреди того зеркала то там, то сям выглядывают, словно головки русалок, чудесные белые лилии, с полными красивыми бутонами, с круглым, будто из воска, листвой-кувшинками. И наше воображение невольно переносит нас на далекий северо-запад, в Эльсинор, к замку Кронеборг, с его удивительным, чистым, словно кристалл, озером, поросшим водяными лилиями (лилеями). Причинная Офелия в венке из лилий и с целыми пучками этих цветов в руках, медленно, заходит в озеро. Все глубже и глубже опускается в воду — исчезает… Уплывают над водой белые лилии, плывет зеленая трава, оторвавшись от берега, и издали, тихо, будто замирая, еще доносит ее печальная песня: «Занялся давно уже день, Валентинин день настал, Под окном стоит девушка — И спрашивает — или милый встал?»

Этот волшебный цветок всегда любила молодежь. В давней Греции его считали выразительным символом красоты. Юные девушки плели из лилий гирлянды, украшали ими волосы и свои туники. Со слов Феокрита, молодые гречанки сплели венок из лилий и для прекрасной Елены на день ее свадьбы с царем Менелаем украсили им вход к их брачному помещению.

Ее любили и в Древнем Риме. На фреске одного из храмов, недавно раскопанных в Помпеи, и до сих пор можно увидеть бутоны лилий, которые украшают божков и крылатых гениев.

Волшебная водная лилия, как утверждает одна греческая легенда, возникшая из тела прекрасной нимфы, которая погибла через любовь и ревность к невозмутимому Геркулесу. От нее и походит научное название лилии — нимфея (Нутрпаеа).

Очевидно, как отголосок легенды, в давнегерманских сказках речь идет о том, что в прудах и озерах среди цветов и камышей постоянно живут нимфы-никсы. Верхняя часть тела водных красавиц — прекрасной осанки женщина со всегда радушным лицом, а нижняя часть — безобразный рыбий хвост. Они заманивают людей в воду и тянут на дно, во влажную преждевременную могилу.

Но, с другой стороны, и сам этот волшебный цветок за своими свойствами имеет немало общего с водными дивами. Она так же привлекает всех своей красотой и так же губит тех, кто весьма захватывается ее красотой. Не раз неосмотрительные охотники рисковали головой, заплывая весьма далеко, чтобы нарвать лилий: и не оставалось сил возвратиться на берег, или запутывались в их длинных подводных стеблях. Особенно страдают дети от своего непреодолимого желания завладеть цветком.

В Шварцвальде (Германия) есть большое красивое озеро — Муммельзэе — от старинного немецкого слова «нимфа», которыми оно якобы заселено.

Народное поверье утверждает, что те нимфы прячутся здесь в цветах и на водяной лилии вместе с крохотными эльфами, для которых эти цветы — лодочки или же кораблики. В полночь нимфы начинают водить хороводы и привлекают за собой людей, которые проходят в это время мимо озера. Особенно оживленными и веселыми бывают эти хороводы месячной ночи. И горе тому смельчаку, который надумал бы сорвать на озере лилию в этой поре. Нимфы, которые предохраняют цветы, хватают его и тянут на глубину, и если даже ему удается вырваться из их рук, все одно горе его высушит.

Это поверье очень образно передано немецким поэтом Шрейбером в стихе («Русалково озеро»:

 Высоко на горе, заросшее елями, лежит красивое озеро, и на озере том плавает белая, будто снег, лилия. Однажды приходит к этому озеру пастушек с ореховой палкой в руках и говорит: «Хотя бы там что, а я хочу эту чудесную лилию себе добыть». Он уже благополучно привлек ее к берегу, поросшего осокой, как вдруг из воды появляется белая рука. Она погружает лилию в глубину, в подводное царство, и зовет: «Пойдем со мной, милый, я открою тебе много больших тайн. На дне глубоко в землю вросла корнями лилия, которая тебе так нравится. Я сорву ее и отдам, если ты послушаешь меня». Тогда юношу охватывает ужас. Он убегает от озера, но никак не может забыть белой, будто снег, лилии. И блуждает с того времени среди гор с невыразимым горем в душе, и никто не может сказать, куда он делся.

В славянской мифологии все эти нимфы и никсы заменены русалками, которые, появляясь иногда и в немецких легендах, выступают, однако, во второстепенных ролях — подчиненными никсами, их рабами.

О наших русалках известный собиратель украинских пересказов Маркевич рассказывает так: «Русалки — это водные красавицы; они бледные, но черты их выразительные, взгляд волшебный, коса — ниже колен. Ночью при месяце они выходят на берега озер, рек и ручьев, обнаженные, в венках из осоки и ветвей.

Черные косы, расплетают, с голых плеч стекают прочь скрываются, выгибаясь, Вслед за волнами в ночь.

Грудь дивы страсть греет. Перед ними ночь вздохнет, Волна вдруг оторопеет и тихо-тихо обойдет…

Вот русалки вышли на берег, сели на траву, расчесывают косы. Вот уже водят хоровод. Иногда они скрываются среди кустов, в траве. Чаще всего их вызывает из воды вечерняя звезда. Когда сельские девушки идут на реку по воду, русалки, затаившись, покушаются на них. Беда неосторожной, которая забыла прихватить с собой полыни, это зелье — оберег в таких случаях, Русалки бросаются на девушку, щекочут ее до смерти и тянут за собой в реку. То же ждет и мальчика, который не запасся полынью или пришел в восхищение красотой русалки».

Русалки живут в подводных хрустальных хоромах, изложенных из раквин, мелких ракушек, где сияют перлы, яхонты, серебро и кораллы. Рядом, на устеленном разноцветными камешками дне, журчат изумрудные источники. Солнце просвечивает сквозь воду в это жилье, а месяц и звезды вызывают русалок на берег.

Эти русалки иногда превращаются также в наши водные лилии. Послушаем давненемецкую легенду, которая приводит Балабанова в поле «Тюрингия в картинах».

«Одним из прекраснейших ландшафтов Тюрингского леса в Германии,- рассказывает она,- как известно, считается Шварцталь, где на огромной скале высится замок Шварцбург. Этот замок реставрирован в XVIII столетии, поскольку старый сгорел дотла. Легенда рассказывает, что в старом пруду возле замка жила-была несколько сот лет тому назад одна презлющая нимфа-никса, которой служили две волшебные молодые русалки.

Зачастую русалки выходили из воды посмотреть на разные празднования в замке. И вот однажды на них обратили внимание два рыцаря. В скором времени русалки полюбили тех рыцарей и готовы были оставить воды и идти за ними куда-нибудь. Но старая никса заподозрила русалок в отношениях с жителями замка и решила подстеречь их. С помощью чар она перевела стрелки на  всех часах замка, а русалки могли «находиться на березе лишь от заката солнца к полночи, в полночь всегда должны были возвращаться в воду.

Весело гомонили наши молодые русалки в рыцарском зале, не предчувствуя беды. На больших часах замка пробило одиннадцать, до полночи оставался целый час, а между прочим, церковные часы Шварцбурга пробили полночь — то же самое известил и сторож.

Горемычные русалки бросились к пруду. Побежали за ними и рыцари, и не успели спасти их. Когда юноши добежали к пруду, то на том месте, где минуту тому назад мелькали белые платья русалок,- поднимались из воды две белые лилии: злая никса превратила русалок в цветы.

Долго цвели те лилии, долго оплакивали рыцари своих любимых, но к осени завяли цветы, а рыцари отправились к Святой Земле и не возвратили.

Озеро после того начало высыхать и в скором времени не хватило воды в нем даже для злой никсы — задохнулась она в том болоте. Теперь тот пруд совсем высох, он не наполняется водой ни осенью, ни весной…»

Согласно другой красивой итальянской легенде, которую рассказал Амфитеатров, лилии — это дети итальянской красавицы графини Мелинды, втянутые в водоросли болотным царем.

За этой легендой, болотный царь, который жил в болотах Маремы, был такой безобразный, что никто ни из земных девушек, ни из волшебных фей не хотел выйти за него замуж.

Черный, грязный, слепленный из болота, весь опутанный водорослями, он был безобразным чудовищем.

Глаза его чуть-чуть маргали, словно гнилые светляки. Вместо ушей — две пустые раковины слизняков, а вместо ног у него — лягушачьи лапы.

И вот это чудовище надумало получить себе жену. Но как это сделать? Где найти такую девушку, вдобавок, красивую, как ему и хотелось, которая согласилась бы на это?

Думал, думал и решил получить ее ухищрениями.

Как-то он узнал, что край его болотных владений живет красавица, золотокосая Мелинда, дочь одной старой графини. Он решил притянуть ее к себе и подчинить силой.

Нужен был лишь случай, и этот случай не промедлил.

Одна из служанок молодой графини, идя мимо болото, увидела вдруг странные желтые цветы-кувшинки и побежала сообщить об этом своей хозяйке.

Мелинда, которая очень любила цветы, решила глянуть на них, спустилась с горы, где стоял их замок, к самой трясине и, в самом деле, была так поражена желтыми кувшинами, что ей захотелось их достать.

Но цветы росли далековато от твердого берега, и Мелинда никак не могла дотянуться к ним рукой.

В отчаянии она ходила берегом и все размышляла, как к ним дотянуться.

И здесь увидела край берега подгнивший, почерневший пень и решила на него перебраться.

Прыгнув, будто коза, она ступила на него ногой и уже потянулась к цветку, чтобы сорвать его, но вдруг пень ожил, схватил ее в свои объятия и потянул на дно.

Оказалось, что это был сам болотный царь, который неподвижно лежал на поверхности, ожидая.

Служанка, увидев гибель своей госпожи, растерялась, бросилась к замку и известила старую графиню о несчастье. Но уже ничем не могла помочь своей дочери.

Ошеломленная горем, мать каждый день ходила на берег этого проклятого болота и лила горькие слезы, ожидая, может, произойдет какое-то чудо.

И вдруг, как-то осенью, перед отлетом птиц на юг, к ней подошел аист и, к величайшему удивлению, промолвил человеческим голосом:

— Не убивайся так, графиня. Дочь твоя живая. Ее похитил болотный царь — властитель этого болота.

Если хочешь получить о ней весточку, пойди к ворожее, что живет на этом же болоте. Она знает все и расскажет тебе.

Графиня послушала, расспросила хорошенько, где эта ворожея живет, и, прихватив с собой немало золота, пришла к ней и попросила помочь.

Волшебница, взяв золото, подумала и сказала: хорошо, вызывай свою дочь девять звезд утренних и девять звезд вечерних — по девять раз на том месте, где она утопилась. Если девушка еще не стала женой болотного царя, он должен ее отпустить.

И вот графиня зовет дочь девять утренних и девять вечерних звезд, а когда завершила, услышала вдруг голос из болота:

«Поздно зовешь меня, мама. Я уже жена царя болотного и обречена быть его рабыней. Разговариваю с тобой в последний раз. В скором времени зима, и мы с мужем задремлем на топком ложе к следующей

весне. Летом уже я дам о себе знать, что я жива и помню о тебе».

Прошлая зима, весна, настало лето.

С болью в сердце отправилась графиня на проклятое болото: увидит ли, услышит ли обещанную дочерью весть.

Стояла-стояла, смотрела-смотрела и вдруг заметила на поверхности воды, среди чистого болотца, чудесную белую лилию, которая поднялась на длинном стебле. Рассматривая ее блестящие, будто атлас, чистые лепестки, едва подрумяненные, словно лучи утренней звезды, несчастная графиня узнала цвет лица своей дочери, а многочисленные золотистые тычинки, которые заполнили середку цветка, напоминали волосы Мелинды.

И поняла графиня: перед ней ее внучка — дитя союза Мелинды с болотным царем.

С того времени, на протяжении многих лет, застилала Мелинда трясину целым ковром белых лилий, извещая всем: она жива и, вечно юная и прекрасная, царствует над болотом.

И каждый год, каждый день, как только могла, старая графиня до самой смерти ходила на болото, любовалась цветами — своими внучками, утешала себя мысленным взором: если и нет больше ее любимой дочери на белом свете, то в глубине вод своего болотного царства она, все же таки, живая и здоровая…