Изложение контекста романа «Младенчество Вячеслава Иванова

Внутри жанрового контекста, завершающего столетие онегинской традиции, особенно выделяется группа произведений: «Младенчество» Вяч. Иванова, «Первое свидание» А. Белого и «Возмездие» А. Блока. Их объединяет высокий идейно-поэтический уровень, их принято называть поэмами, и — странным образом — их заглавия при последовательном прочтении соединяются в подобие сюжета. Идейная проблематика первых двух была далековата от современности уже в момент своего появления, но с исторической и историко-литературной стороны обе представляют большую познавательную ценность, потому что показывают пути, по которым история не пошла. Сложнее в этом смысле обстоит дело с «Возмездием». Что касается жанра, то после разбора «Евгения Онегина» понимание трех поэм как трех романов в стихах уже не может вызвать недоумения.

«Младенчество» Вяч. Иванова кажется, на первый взгляд, несколько неожиданным произведением в его творчестве. Мемуарно-биографические мотивы не характерны для этого ученого, поэта, книжника, филолога. Его творчество обычно представляется как надличное, и поэтому об индивидуализме Вяч. Иванова приходится говорить в особом смысле. Индивидуализм как позиция вытекал из глубоко продуманной и целостной теории, которая практически не замыкалась с реальной современностью, но по своему смыслу восходила к мифологическим корням человечества, настаивала на всеединстве, всеобщности, хоровом начале. «Младенчество» как раз выделило конкретно-биографическое «я», чтобы осмыслить его на фоне исторической судьбы, в движении времени и рода. Вот почему роман Вяч. Иванова оказался лирико-эпическим произведением, в котором лиризм и повествовательное начало можно выделить и как самостоятельные, и как хорошо уравновешенные структуры.

Лироэпос — онтологическая основа романа в стихах. Без него романа в стихах в онегинской традиции не удержать. «Младенчество», выполняя этот принцип, уже по одному этому подтягивается к корпусу жанра.

Напомним все-таки, что роман в стихах есть разновидность (ответвление) поэмы, что для рассмотрения текста в круге жанра, хотя бы на периферии, достаточно установить жанровую тенденцию (ориентацию, тяготение) текста, что жанровые характеристики зависят от помещения в жанровый контекст. Кроме того, чем текст ближе к нашему времени, тем более мы вправе говорить уже не о «чистых» жанрах, а о жанровых образованиях, модусах жанровой принадлежности, о «пучках» жанров. Названия трех поэм, во-первых, смыкаются с жанровой схемой «Онегина» по ряду важных признаков и, во-вторых, развивая онегинскую традицию, обновляют жанр как общими, так и индивидуальными отклонениями.

Текст «Младенчества» состоит лишь из одной главы, написанной онегинскими строфами. Строф всего 48 — нормальный объем онегинской главы — с прибавлением в начале еще одной — «вступления в поэтическое жизнеописание». Роман, состоящий из одной главы, был возможен в самых первых текстах, выводящих традицию. Это в серьезных случаях было связано с неразвернутыми перспективами смысла, с подчеркнутой неоконченностью. «Младенчество», обрывая жизнеописание лирического героя на годах отрочества, как будто откровенно оставляет роман без конца, но между тем содержательность романа такова, что он оказывается вполне завершенным. Несмотря на небольшой объем и чрезвычайно простую, почти никакую фабулу, «Младенчество» является романом насыщенного лирико-философского содержания.

Лироэпичность, оконченность под видом неоконченности — важные черты «Онегина». Поэтому представляется, что и строфа — знак онегинской структуры. С.С. Аверинцев, правда, считает, что «для Иванова это такая же «вечная», вневременная форма, как сапфическая или алкеева строфа, сонет или октава, такой же символ мировой стройности, пифагорейской «гармонии сфер»» (1)*. Вполне вероятно, что Вяч. Иванов хотел придать онегинской строфе столь высокий ранг, но нельзя отрицать и того, что в русской литературе это уникальное строфическое построение имеет особо отмеченный смысл, который невозможно ни с чем спутать.

Казалось бы, в «Младенчестве» вовсе отсутствует двусоставная структура, необходимо характеризующая стихотворный роман. В нем нет самопротиворечивого соединения мира автора и мира героев, которое столь неповторимо развернуто в «Онегине». Лироэпичность вне такой разработки -слишком малая поддержка для двусоставности. Однако, несмотря на господство в структуре лирико-биографического авторского «я», строй романа не обедняется, не делается одномерным. Двусоставность романа сохраняется, но обеспечивается она иначе, чем в «Онегине».

Хотя «Младенчество» не лишено черт историзма, подробностей быта и культуры, социально-психологических характеристик, его общий строй в значительной мере опирается на эстетику символизма, пусть даже в состоянии кризиса. В романе Вяч. Иванова существует «сознательно выраженный художником параллелизм феноменального и ноуменального, гармонически найденное созвучие того, что искусство выражает <…> действительность внешнюю… и того, что оно проводит во внешнем как внутреннюю и высшую действительность…». Соединение эмпирического и абсолютного планов достигается в «Младенчестве» конкретно-бытовым смыслом и одновременно высокозначимым эмблематизмом поэтических слов и образов.